Одиночество — это выбор, и его мы делаем сами.
И только дети, полные души, идут туда, где для души нет места.
Одиночество — это выбор, и его мы делаем сами.
Бросай счета, ключи, таблетки, покинь, полвека снов спустя, тот разум, что по сути — клетка, те дни, что в корне — пустота.
Любить или вернуться в одиночество, и молча видеть, как тоскует век: как Богово немыслимое зодчество ломает неуместный человек.
За ночной тишиной одиночества, за пределом последней черты, эпилогом души и творчества у меня остаешься ты.
В любовной клетке
Мы слепо жизнь растрачиваем нашу на слёзы и слова.
Шальные детки.
Чего же мы от будущего ждем тогда?
— Я не хочу думать, что у меня есть мужчина, когда его нет.
— Как нет? Я твой мужчина.
— Я это поняла, когда я не её спасала, а тупо тебе дозванивалась. Я постоянно тебя жду, а тебя нет. Я на тебя надеюсь, как на врача. Не как на врача. Я уговариваю себя, что раз в неделю — это совместная жизнь. Что это нормально. Что я не жадная. А потом я вижу твою жену, я понимаю, что у тебя она есть — эта жизнь, а у меня круглосуточная работа и раз в неделю. И я постоянно закрываю на это глаза. Но так, знаешь, неудобно, потому что постоянно на что-то натыкаешься.
Друзей и возлюбленных мы выбираем за что-то — за красоту, за доброту, за ум, за честность. Но красота должна быть особая, «наша», и ум особый, в нашем вкусе.