— Если ты забыл, проповедник, я вчера спасла тебе жизнь.
— Нет. По-моему, ты просто растянула её. Я бы попал в рай, позволь ты мне умереть.
— Прости.
— Если ты забыл, проповедник, я вчера спасла тебе жизнь.
— Нет. По-моему, ты просто растянула её. Я бы попал в рай, позволь ты мне умереть.
— Прости.
Доктор Бейли спасла вашу жизнь. Черная женщина спасла вашу жизнь ценой личных потерь. Когда вы снова посмотрите на свою татуировку и подумаете на сколько мы — белые, лучше остальных, вспомните об этом. Между нами, возможно, будь я один в операционной вы были бы уже мертвы. И если мы уже заговорили о системе верований, я верю, что без вас мир стал бы намного лучше.
— Всё естественно получилось, правда? Гладко и спокойно...
— Ты так быстро стреляешь. Надеюсь, мне не придётся состязаться с тобой. Он заставил тебя...
— Ты здесь по собственной воле, а я нет. И на спуск-то я нажал...
— Для священника это не подходящий город.
— Я не всегда был священником... Я был бандитом, как и Ирод. Я даже ездил вместе с ними. Но сейчас, конечно, всё изменилось. Я стал мирным человеком и стреляю не на угрозу, а на звук выстрела в меня.
— Ты уже шестой раз мне жизнь спасаешь.
— Я скоро помру, найди себе другую няньку.
— Смерть — моя невеста.
— Перед ударом раздаётся щелчок, слушай часы!
— Сейчас ты умрешь, девочка. Ты покойница. Посмотри на себя, тебе страшно? Ты дрожишь как осиновый лист... Щёлк! Бах!
— Вы победили. И вы теперь... Нет, вы выглядите иначе, ваши глаза сияют. Вы прошли испытание смертью.
— Меня всё это не возбуждает, как вас.
— Вы думаете, я придумал это состязание из интереса? Весь этот город полон людей, готовых вас убить ради ваших шнурков. А так я могу посмотреть в лицо своим врагам. Они не смогут выстрелить мне в спину. И, конечно, я всегда побеждаю.
— А если удача отвернётся от вас?
— Я побеждаю не благодаря удаче.
Мастер сказал:
— Когда ребенок находится в чреве матери, он молчит. Затем он появляется на свет — и говорит, говорит, говорит, пока однажды не оказывается в чреве земли. Тогда человек вновь умолкает.
Поймай эту тишину — она была в материнском лоне, она будет в лоне земли, и даже сейчас она определяет тот шум, который именуется жизнью.
Эта тишина — твое глубочайшее естество.
Главное, пусть они поверят в себя и станут беспомощными, как дети. Потому что слабость велика, а сила ничтожна.
Когда человек рождается, он слаб и гибок, а когда умирает — он крепок и черств.
Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко — оно умирает.
Черствость и сила — спутники смерти.
Слабость и гибкость — выражают свежесть бытия.
Поэтому что отвердело, то не победит.
Ни одна жизнь не заслуживает того, чтобы отбрасывать ее со словами: «Мне все равно, когда я умру».