Привет, — сипло ответила я. Горло саднило, словно я проглотила горсть гвоздей.
Меня забавляет, как люди делят всё на плохое и хорошее, как будто всё так просто.
Привет, — сипло ответила я. Горло саднило, словно я проглотила горсть гвоздей.
Меня забавляет, как люди делят всё на плохое и хорошее, как будто всё так просто.
— Ты знаешь, что говорят о первых поцелуях?
— О них сожалеют?
— Нет. Я собирался сказать: «о них никогда не забывают».
Что может быть хуже одного демона? Два демона.
Не трудись извиняться, если не хочешь сделать это искренне.
Проникая под белый полог, на его красивое лицо падал лунный свет. Наши взгляды встретились.
— Я теперь не знаю, что делать.
— А разве ты когда-нибудь знала, что тебе делать? — не отрывая от меня глаз, спросил Рот.
Я не представлял, что смогу когда-нибудь, в кого-нибудь влюбиться. Но, когда я думаю о тебе, мне больно. И я не могу больше выносить это. Все воспоминания, связанные с тобой, я не хочу хранить. Ты мне нравишься, но я не уверен, что смогу отпустить. Поэтому... откажись от меня ты.
Ощущение, будто в груди сверлят огромную дыру, вырезают жизненно важные органы, оставляя глубокие раны, края которых потом долго пульсируют и кровоточат. Естественно, холодным рассудком я понимала: с лёгкими всё в порядке, однако хватала ртом воздух, а голова кружилась, будто отчаянные попытки ни к чему не приводили. Сердце, наверное, тоже билось нормально, но пульса я не ощущала, а руки посинели от холода. Свернувшись калачиком, я обхватила колени руками, казалось, так меня не разорвёт от боли.
Ранен был весь народ. И я еще отделался легким, а многие были ранены и в сердце.
Всё, что я могу — рисовать тебя вновь,
Нанося тату, чтобы чувствовать боль.
Всё, что можешь ты — лишь закрасить мой узор,
Рисовать других, чтобы причинять боль...
Каждый день я просыпаюсь и чувствую боль в груди. А иногда я просто не сплю, потому что знаю, что когда я проснусь, тебя не будет рядом со мной.