Бывает так, что захлопнулись двери,
И душу в клочья, и некому верить.
Бывает так, что захлопнулись двери,
И душу в клочья, и некому верить.
В его мечтах ты любя берешь его за руку.
Ну хоть ты тресни, он не видит в тебе подругу;
Глаза горят, душа кричит больно,
А ты стреляешь ему в сердце взглядом спокойным.
Лучший друг вернее тысячи солдат,
Лучший друг, и ты хотела бы, чтоб у тебя был такой брат.
И он не видит твоих преград, а жизнь его превратилась в ад.
Хочешь — уходи, хочешь — улетай,
Я открою окно.
Там шумит дождь, отдай ему
Своё тепло.
Может он поймёт, может он простит,
Мне теперь всё равно.
Вот бы позабыть имя твоё.
Чем выше заберешься,
Тем больнее упадешь.
Чем больше грезишь о том, как летаешь.
Тем больше кажется, что ползешь.
Раньше смысл был в пространстве,
В вариантах вокруг нас.
В 8:30 влазя в транспорт,
Думаешь — ну кто бы спас?
Слова пусты, остались только формы,
Их содержание сомнительно, а смысл спорный.
Бухой упорно пытаюсь все заснуть в уборной,
На мониторе с твоим фото параллельно порно.
Голодным должен быть художник или поэт,
И я голодный, хрен пойми во что одет,
Несу размеренным гудкам в трубке этот бред,
Надеясь, что у тебя с собой телефона нет.
И как только пальцы струн начнут касаться,
Захочу вновь быть живым, не притворяться,
Писать стихи так, будто они предсмертные,
Выводы делать опрометчивые, в корне неверные,
Туда вернуться, где каждый день озарение
И есть лишь наша железобетонная точка зрения.
Мне надоело, что тебе всё время сносит башню,
Так было весело, пока не стало страшно.
Наматывая на кулак мои нервы, ты говорила, что я
Не последний и не первый.
Расшатанная психика, искусанные губы,
Я всё гадал — она так издевается или любит?
И в разрушении себя коснулся самого дна.
Теперь сижу и думаю: «Иди-ка ты на…»