Мне надоело, что тебе всё время сносит башню,
Так было весело, пока не стало страшно.
Наматывая на кулак мои нервы, ты говорила, что я
Не последний и не первый.
Расшатанная психика, искусанные губы,
Я всё гадал — она так издевается или любит?
И в разрушении себя коснулся самого дна.
Теперь сижу и думаю: «Иди-ка ты на…»
Идеальный мир идеальных пар
Презираешь, смеясь, и вместо вина
Льёшь мне в горло сладкий яд.
Режешь без ножа, сердце вытащив из груди,
В темноте лишь шепот моих остывающих губ:
«Уходи».
С тех пор воды, конечно, утекло немерено.
Я убил все это, нечаянно, непреднамеренно.
А в руки мне попадают лишь твои копии -
В них нет души, как в прилизанной утопии.
Улетай сквозь тучи хоть на Солнце, хоть на Марс,
И меня не мучай — я уже забыл про нас.
Гори в небе ярко и кометой промелькни,
Я уже озвучил, куда тебе идти.
Тебя бы оправдал суд из любых присяжных,
Набор твоих безумств любой бы счёл неважным,
Никто не разглядел в глубине твоих глаз ад:
Один раз утонув, не найдёшь пути назад.
Но дело не в любви, и не в ненависти дело —
Просто надоело, хочешь — бей моё мёртвое тело.
Твои «я больше так не буду» лей по новой мне в уши,
Я укажу тебе на дверь, устав это слушать.
«Прошу, я просто хочу с тобой поговорить».
А не ответишь — ладно, так тому и быть.
Не надо выяснять сейчас, кто первым был и как убит,
Кто заложил под наш фундамент динамит,
Кто больше кому предан был и кто первым был предан.
Мы вроде как не на войне, тут не важны победы.
Мне достаточно будет лишь одной беседы,
Терапия знанием — как ты, где ты.
Наша жизнь, единственная и так много нам обещающая, проходит на фоне великого мирового безумия...
Чем выше заберешься,
Тем больнее упадешь.
Чем больше грезишь о том, как летаешь.
Тем больше кажется, что ползешь.
Раньше смысл был в пространстве,
В вариантах вокруг нас.
В 8:30 влазя в транспорт,
Думаешь — ну кто бы спас?
— Но не вдвоём, а поодиночке…
— Да, — подтвердила она, — поодиночке.
И при этом слове Уилл ощутил, как в нём волной всколыхнулись гнев и отчаяние — они поднялись из самой глубины его души, словно из недр океана, потрясённых каким-то могучим катаклизмом. Всю жизнь он был один, и теперь снова будет один: тот удивительный, бесценный дар, который ему достался, отнимут почти сразу же. Он чувствовал, как это волна вздымается всё выше и выше, как её гребень начинает дрожать и заворачиваться — и как эта гигантская масса всем своим весом обрушивается на каменный берег того, что должно быть. А потом из груди его невольно вырвалось рыдание, потому что такого гнева и боли он не испытывал ещё никогда в жизни; и Лира, дрожащая в его объятиях, была так же беспомощна. Но волна разбилась и отхлынула назад, а грозные скалы остались — ни его, ни Лирино отчаяние не сдвинуло их ни на сантиметр, поскольку споры с судьбой бесполезны.
Он не знал, сколько времени боролся со своими чувствами. Но постепенно он начал приходить в себя; буря в его душе улеглась. Возможно, водам этого внутреннего океана не суждено было успокоиться окончательно, однако первое, самое мощное потрясение уже миновало.
Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца.
Скажите ей, что я ушёл,
И что не смог её дождаться.
Лишь октября зажёг костёр,
Чтобы хоть как-то попрощаться.
Cлайд с цитатой