— Я просто думаю, что ты слишком беспокоишься об этом. Кому интересно, что говорят такие люди?
— Легко не беспокоиться, когда ты богата и равна по социальному положению таким людям.
— Это не должно иметь значения...
— Не должно. Но имеет.
— Я просто думаю, что ты слишком беспокоишься об этом. Кому интересно, что говорят такие люди?
— Легко не беспокоиться, когда ты богата и равна по социальному положению таким людям.
— Это не должно иметь значения...
— Не должно. Но имеет.
Мысли преходящи, они исчезают в тот же миг, как появляются, если не переходят в действие и не обретают материальную форму. С желаниями и намерениями — то же самое. Они бессмысленны, если не побуждают вас сделать тот или иной выбор, предпринять какое-то действие, каким бы незначительным оно ни было.
Тебя смущал его чин? Я не осуждаю тебя. Мы все гнём перед ними спину. Поэтому так высок их авторитет.
Шестьдесят два человека суммарно зарабатывают больше, чем полмиллиарда людей. Шестьдесят два человека! Можно загнать их в один автобус и врезаться в скалу. Прощай, неравенство!
— Mon cher, — говаривал Крутицын, — разделите сегодня все поровну, а завтра неравенство все-таки вступит в свои права.
... Неравенство людей может быть им в удовольствие, при условии, что обе стороны принимают его добровольно.
Все это превосходно придумано и служит залогом сохранения нации. Какое счастье для народа – иметь двадцать пять герцогов, пять маркизов, семьдесят шесть графов, девять виконтов и шестьдесят одного барона, что составляет в совокупности сто семьдесят шесть пэров, из коих одних величают «ваша светлость», а других «ваше сиятельство». Велика, подумаешь, важность, если при этом кое-где и попадаются кое-какие лохмотья! Нельзя же требовать, чтобы всюду было одно лишь золото. Лохмотья так лохмотья! Зато рядом с ними – пурпур. Одно искупает другое. Велика важность, что на свете есть неимущие! Они служат строительным материалом для счастья богачей. Черт возьми! Наши лорды – наша слава.
Предрассудки, разделяющие сословия, — не более чем химера. Природа создала всех людей равными, нет ни одного, кто бы не появился на свет из лона её жалким и нагим, ни одного, кого бы она породила и подвела к концу жизни его иным способом, нежели прочие свои создания. Различия между людьми состоят единственно в добродетели: достоин презрения лишь тот, кто использует дарованные ему права согласно нежным установкам, дабы безнаказанно предаваться пороку.
Люди, выбравшие добровольно профессию служить другим, убеждены при этом, что судьба их обделила, сделав «слугой». И только их диктатура над теми, кому служишь, способна хоть как-то скрасить такую классовую несправедливость.