— У меня ничего не получается. Я даже утопиться не могу…
— Не унывайте! Когда-нибудь получится.
— У меня ничего не получается. Я даже утопиться не могу…
— Не унывайте! Когда-нибудь получится.
— Вы закончили?
— Нет!
— Простите, месье, вы позволите?
— Нет, они еще не кончили, с презервативом это всегда задерживается....
— Извините...
— Если только она ими пользуется...
— Вы ими пользуетесь?
— Чем?
— Как вы думаете, когда запираетесь в сортире с первым встречным? Что вы надеваете — беруши для ушей? Пижаму?
— Это не первый встречный! У него тахикардия...
— Ну и что?
— У него так сильно бьется сердце, у меня такое тоже бывает, мне хотелось чтобы меня обняли.... Да, может быть, это слишком быстро, я не задумывалась...
— Да я тоже не задумывался... Мы не задумывались...
— Как вы похожи, вам обоим не грозит воспаление мозга!
Посетила Муза
Члена профсоюза,
И стихи сложил он о своей тоске:
— Ты меня, Людмила,
Без ножа убила -
Ты с другим ходила вечером к реке.
В лес пойду зелёный,
Встану я под клёном,
Выберу я крепкий, качественный сук...
Есть верёвка, мыло...
Прощевай, Людмила!..
Зарыдают лоси, загрустит барсук.
В этом гнусном мире самоубийство — величайший грех, а отшельничество ничем не лучше самоубийства.
Лезвие вызывает боль,
В реке сыро,
От кислоты появляются пятна,
От лекарств — судороги,
Ружьё незаконно,
Верёвка рвётся,
Газ пахнет ужасно,
Пожалуй, можно ещё пожить.
Такое ощущение, что, если я, сломавшись, тихо и благопристойно повешусь в конюшне, все только вздохнут с облегчением: «Отмучилась, бедняжка!»
... Самоубийство зачастую само по себе есть месть. С целью вызвать у тех, кто тебя предал, чувство вины.
Самое главное даже не то, что Клелл пытался покончить с собой, а сознание того, насколько же он был несчастен, и то, что, не достигнув цели, он еще больше унизил себя. Эта боль останется навсегда, она не уйдет.