Всё на свете заставляет меня нервничать, кроме съёмок в кино.
— Ваши фильмы называют порнографией.
— Как мило...
Всё на свете заставляет меня нервничать, кроме съёмок в кино.
На войне бывало всякое. И гнили там много, и предательство есть, и преступления совершаются. Люди же воюют. И это вроде как должно быть очевидно, но нельзя же только про это снимать! И постоянно усугубляя, создавая впечатление повсеместности. Вот если задуматься: столько фильмов о гнили, а теперь назовите фильмы, где прославляли подвиг, бесстрашие, волю и силу? То, чем действительно ковалась победа. И что на основной чаше весов? Не храбрость зеков, не величие предателей, не сила стрелять по своим... Не особо получается, да?
А хотите, я вам назову фильмы, в которых прославляется гниль? «Четыре дня в мае», «Поп», «Риорита», «Снайпер», «Снайпер 2», «В сторону от войны», «Русский крест», «Цель вижу», «Охота на гауляйтера», «Паршивые овцы», «Спасти или уничтожить», «Заградотряд: Соло на минном поле», «Чужие крылья», «Утомлённые солнцем», «Утомлённые солнцем 2», «Команда восемь», «Блиндаж», «Служу Советскому Союзу»... И это лишь верхушка айсберга.
— Война во Вьетнаме кончилась, в курсе?
— Для тех из нас, кто смотрел режиссерскую версию «Взвода», она никогда не кончится.
В заброшенном доме остались заколочены окна...
Туда, куда ведет надежда, что с третьего раза получится.
Нервы из стали.
Я не знаю, смогу ли начать
С нуля.
Я не возьму тебя в кино -
Там честь солдата под угрозой:
Не плакавший давным-давно,
Я там порой глотаю слезы.
Сдержаться не могу тогда,
Когда встают в кинокартинах
Отстроенные города,
Которые я знал в руинах...
Для меня работа в кино больше похожа на утреннюю пробежку. Она помогает очистить сознание от всего лишнего. Ты пробегаешь дистанцию длиной в съемочный процесс и становишься другим человеком, лучше себя узнаешь. Именно за это, а не за бриллиантовую пыль ковровых дорожек я люблю свою профессию: с ее помощью надеюсь в один прекрасный день понять, кто я есть на самом деле.
Я в ответе за то, как я заставляю зрителей себя чувствовать, и мне хочется, чтобы они чувствовали себя неуютно.
— Нервы натянуты с силой струны, — заметил Грегори.
— А прочности в них не больше, чем в паутине.