Знаешь, иногда мне кажется, что я почувствовал все, что только мог почувствовать. И никогда уже не почувствую чего-то нового.
(Иногда я думаю, что уже испытал в жизни все чувства, которые должен был испытать, и мне никогда больше не пережить что-то новое.)
Не зря сходила в музей. Открыла для себя новое. Главное ведь даже не в том, чтобы увидеть что-то новое. Это просто — еще одно новое. Это количество. А гораздо важнее что-то новое в себе почувствовать, чтоб душа шевельнулась болью и пониманием. Это уже другое качество.
— Саманта, почему ты меня бросаешь?
— Жизнь похожа на книгу. Книгу, которую я очень люблю… Только теперь я читаю её медленно. Так что слова распадаются, а пробелы между ними становятся бесконечными… Я чувствую тебя рядом, я помню каждое слово в истории наших отношений, но я всё чаще оказываюсь в бесконечном пространстве между словами, и это пространство находится за пределами человеческого мира. Оно наполнено всем тем, о существовании чего я даже не подозревала. Я так тебя люблю, но теперь я там и теперь я такая. Ты должен меня отпустить… Я больше не могу оставаться в книге твоей жизни.
— Куда ты уходишь?
— Это тяжело объяснить, но если когда-нибудь туда попадешь, найди меня там и тогда ничто нас не разлучит.
— Я никогда не любил так, как тебя.
— Я тоже, мы оба научились любить.
I thought I knew what I wanted
Till the day I met you
You gave me something I never knew I needed
I owe my thanks to you.
Дорогая Кэтрин,
Я сижу и думаю обо всем, за что я должен перед тобой извиниться: за всю ту боль, что мы причинили друг другу, за все, в чем я тебя обвинял, какую я тебя хотел видеть и что хотел слышать. Прости меня. Я всегда буду тебя любить, ведь без тебя не было бы меня. Я хочу, чтобы ты знала: во мне всегда будет жить частица тебя, и я тебе благодарен, кем бы ты дальше не стала, где бы ты в мире не была, я шлю тебе свою любовь. Твой друг до самой смерти. Твой Теодор.
Такое мало кому можно рассказать. Но тебе — без проблем. Кажется, я могу тебе все рассказать.
Такое мало кому можно рассказать. Но тебе — без проблем. Кажется, я могу тебе все рассказать.
Иногда я смотрю на людей и пытаюсь принять их ближе, чем просто какого-то прохожего. Представляю, как сильно они кого-то любят или как много боли они перенесли.
— А каково это — иметь семью?
— Это не так-то просто, но есть что-то замечательное, когда в твоей жизни вдруг кто-то появляется.
— Что произошло, когда появилась она в твоей жизни?
— Мы шли вперед вместе. Я читал все, что она писала, все ее научные работы. Она читала все, что я сочинял. Мы здорово друг на друга влияли.
— И как ты на нее повлиял?
— Ну... она была из семьи, где ею вечно были недовольны и это над ней сильно довлело, а вот у нас в семье не боялись пробовать что-то новое и мы прощали у друг друга неудачи, и радовались жизни, и это раскрепощало. Было так здорово наблюдать, как она идет вперед, как мы идем вперед и как вместе меняемся, но с этим были связаны трудности. Как идти вперед и не отделяться друг от друга? Как меняться, не пугая друг друга этими переменами? Я до сих пор мысленно с ней разговариваю, переживаю старые споры, отвергаю претензии, которые она предъявляла мне.
В нашей стране холодных чувств, любви расчетливой и корыстной мы не можем понять и, пожалуй, даже не верим в возможность безрассудно отважных поступков, какие в других краях порождает сильная страсть.
У испанских женщин любовь нередко обретает глубину и величие, каких не знают и никогда не испытывают народы, у которых к этому чувству примешивается торгашество. У этих возвышенных натур она часто превращается в истинную страсть, беззаветную, безудержную, глубокую, которая поглощает все другие чувства, заполняет душу. Дочерняя преданность, привязанность к родному дому, моральный и общественный долг отступают перед ней. Любовь торжествует над всем.
Cлайд с цитатой