Мой ангел — жертва преступления забытых снизу,
В глубине паршивых, но довольно симпатичных с виду.
Мой ангел — жертва преступления забытых снизу,
В глубине паршивых, но довольно симпатичных с виду.
Ты опустила снова взгляд, твой девственный обряд. Я знаю, что будет потом.
Тебя наверно оскорбят, так сильно оскорбят в поцелуе с языком.
Торопись захлебнуться весной,
Подойди, я тебя утоплю.
Напугаю смешной глубиной,
Отменю, но прикончу к утру.
Но ведь это же стоит того,
Но ведь это же стоит, кивай.
Открываем глаза и на дно,
В этот раз обещай не дышать...
Я знаю, ты ненавидишь меня, как полосу препятствий.
И каждый день со мной — это повод трусливо сдаться.
Если бы все, если бы были, если б как мы.
Если любили, даже вот так, даже так сложно,
Можно любить, слышите, можно!
Надо простить, всё что остыло.
Прошлого нет, прошлое было.
И повторить, и повторимо
Если хотеть неудержимо.
Сложно терпеть, просто расстаться,
Но надо любить, чтоб продолжаться.
Это понять — мало измерить,
Чтобы принять — надо поверить.
Что-то писать, эти потоки не испытать не одиноким, и оставлять чувства на строках, брошенных вслед прямо под ноги.
А я думал, что знаю этот безумный мир,
И что меня уже не смыть ни одним дождём.
Если бы я написал это ещё вчера,
Мой папа мной бы гордился, он гордился мной.
Но ты же знаешь, как обычно это с нами всегда?
Мы все слова добра бросаем на потом,
И если ты сейчас стоял бы здесь, рядом со мной,
Ты бы укрыл меня от всех, под большим зонтом!