У меня по-прежнему есть женщина, и она мне совсем не безразлична. Такое волшебство нельзя принимать как должное.
— Бой быков — это жестоко.
— Да, жестоко все, если проигрываешь.
У меня по-прежнему есть женщина, и она мне совсем не безразлична. Такое волшебство нельзя принимать как должное.
Я даже на лошадках зарабатывать пытался. Начал-то неплохо, а потом все стихло. Пришлось бросить. Мне по карману только выигрывать.
Это была весёлая озорная шалунья. И такая крошечная, что лужа казалась ей бескрайним миром. На солнце её гладкая спинка переливалась всеми цветами радуги, и старик не переставал удивляться, как подходит ей это звонкое имя — Бусинка. Так он и продолжал называть её.
С утра до вечера Бусинка резвилась в воде, брызгалась и баловалась. Украдкой она подбиралась к корням лопуха и щекотала их. И старик смеялся так, как никогда прежде.
Старый лопух заботился о Бусинке как мог.
Ночами, когда мрак и ужас подступали совсем близко, а из соседнего озера доносилось громогласное протяжное кваканье, маленькая рыбка пряталась в излучинах его корней и слушала красивые старые сказки — о прекрасных цветах, беспечных бабочках и страшных прожорливых жабах.
Всё, что Бусинка знала об огромном мире, она запомнила со слов старика. Под скрип его голоса непоседа засыпала, а утром с первыми лучами солнца всё повторялось снова.
Это было самое счастливое время в жизни лопуха!
— Мужик, мне помощь нужна, а не теория.
— Если не овладел теорией, тебе помощь нужна будет всегда...
— Йорг, — сказала она. — Что я буду делать, когда ты умрёшь?
— Жрать будешь, спать, ***стись, ссать, срать, наряжаться, гулять и гундеть.