Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами...
Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами...
Мой спутник был жёлтый, худой, раскосый.
О, как я безумно его любил!
Под пестрой хламидой он прятал косу,
Глазами гадюки смотрел и ныл.
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном слагалось его нытьё,
Звучало мне звоном колокольным,
Ввергало в истому, в забытьё.
Когда ж мы достигли стены Китая,
Мой спутник сказал мне: «Теперь прощай,
Нам разны дороги: твоя — святая,
А мне, мне сеять мой рис и чай». -
На белом пригорке, над полем чайным,
У пагоды ветхой сидел Будда́.
Пред ним я склонился в восторге тайном,
И было сладко, как никогда.
Так тихо, так тихо над миром дольным,
С глазами гадюки, он пел и пел
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном, и воздух вокруг светлел.
Жизнь меня не учит. Я – дурак.
Я наивен, как в далёком детстве.
От любви до ненависти – шаг.
Я же, рот раскрыв, стою на месте!
Прошлое стоит, как в горле ком:
Всех люблю, с кем время разлучило.
Если бы я звался кораблём,
То его давно бы затопило.
Но на всё способен человек,
Если у него большое сердце;
Я дурак – моё вмещает всех,
Кто хоть раз его коснулся дверцы!
И с собой не справиться никак,
Я люблю в пожизненные сроки.
От любви до ненависти – шаг,
Но мои не слушаются ноги.
То стоят, а то спешат назад,
Новых по дороге подбирая;
Я – дурак,
Но сказочно богат,
Чувствами, не знающими края.
Пока тело его двигалось в отработанном неутомимом ритме, он снова и снова касался своей памяти острым ножом боли и бессилия, делая тончайшие срезы, обнажая забытые пласты, рассматривая ушедшее время, ища крупицы ответов на безнадежные вопросы…
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Всё налитое ею вино.
Предновогодние дни, подобно волшебной машине времени, способны вернуть в детство даже самых закоренелых скептиков. Наряженные елки невероятной красоты, яркая иллюминация на улицах, а главное — флюиды чуда и сказки, витающие в воздухе – они неразличимы взглядом, но зато ощущаются каждой стрункой души. И, даже если ты уже давно не веришь в Деда Мороза, так и хочется загадать самое сумасшедшее желание и всем сердцем поверить в то, что оно обязательно исполнится!
Едва ступив на другой берег Серебряной, Фродо ощутил странную уверенность в том, что переправился не через реку, а через время и попал в один из уголков Старших Дней. Ему казалось, что он ступает по земле мира, которого больше нет.
тебя хоть там любят? скажи мне не мучай.
тебя хоть там любят? запомни, послушай -
на всякий пожарный, на экстренный случай,
чтоб не было трудно : я вытрясла душу.
чтоб больше не думать и больше не помнить,
чтоб снова тревогой тебя не изранить.
я вытрясла душу в унынии комнат.
— о господи, дай мне короткую память!
тебя хоть там любят? лелеют? целуют?
тебя обнимают? ты счастлив? ты весел?
нет, нет, не печалюсь. нет, нет, не тоскую:
я вытрясла душу в унынии кресел.
не холодно хоть? не грустишь? не измучен?
зима говорят, будет нынче суровой.
на всякий пожарный, на экстренный случай -
я вытрясла душу в унынии слова.
чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
но помни: родных не бросают. не губят.
ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай –
_
тебя хоть там любят?
тебя хоть там любят?..
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам,
Тёмным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьёт,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждёт.
— Он сказал: «Самые имена наши будут смыты, как — прах на могильных плитах смывается слезами склонившейся прекрасной женщины с распущенными волосами».
— Почему женщины, а не девушки?
— Потому, что девушка на пороге жизни, а женщина — изведала ее и оплакивает прошлое.
У леса на опушке жила Зима в избушке
Она снежки солила в берёзовой кадушке,
Она сучила пряжу, она ткала холсты,
Ковала ледяные да над речками мосты...