— Нашей коровке седло нравится.
— Да, Миклео, мы все знаем твое мнение.
— А что? Ты не любишь коровок?
— Нашей коровке седло нравится.
— Да, Миклео, мы все знаем твое мнение.
— А что? Ты не любишь коровок?
— Значит, это поле боя.
— Да, проходят века, но поля сражений всегда выглядят одинаково.
— Здесь люди теряют свою человечность.
Значит... ты не умеешь читать осколки мировой истории... Ты смог невероятно быстро освоить силу слияния, но теперь ты не можешь его отменить... Сорей, ты превращаешь свою миссию в какой-то бардак! Наш пастырь устроил бардак! Да, пожалуй, это так!
Пьян! Разве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы прелесть что такое — лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим добрым намерением и на свете живу. Это цель моей жизни.
— Я не хотел этого делать, но я возвращаю Вам Ваш карандашик. Карандашик, который Вы дали мне на мой третий день работы. Вы вручили мне его как маленький желтый жезл, как будто говоря: «Джей Ди, ты — молодой я. Ты, Джей Ди, мой ученик. Ты мне как сын, Джей Ди».
— Какой карандашик?
— Помолчи минуту, дай подумать.
— Тебе нечем думать, голова тебе дана не для мыслей, а для причёски.