Счастье моё, доставай свой старый путеводитель,
Я знаю город любви — не Париж, а дождливый Питер.
Счастье моё, раскрывай свои координаты,
Я знаю — там, где любовь — лучшие в мире закаты.
Город гранитных грифонов, гордыни и гнева -
Меланхолично застыла Нева,
Словно в воду опущена.
Мне всё мерещится в небе твоем зеленоглазая дева,
А небо-то слепо, как слепок с лица
Убиенного Пушкина...
Здесь, где Пушкин был застрелен,
Где повесился Есенин,
Быть поэтом не призванье,
а почти что приговор.
Город, где я не был счастлив, к несчастью, ни разу -
Всё как-то на нервах, наверно, уже не добиться любви никак.
По Питеру надо скакать на лошадке, начистив кирасу,
А мы-то плетемся в немытых такси
Да несвежих воротничках...
Здесь, где Пушкин был застрелен,
Где повесился Есенин,
Быть поэтом не призванье,
а почти что приговор.
Город, где я напиваюсь, еще не проснувшись -
Иначе не выйти под северный дождь,
Не пробраться меж каплями,
Чтоб как-нибудь выразить всё же твою невыразимую сущность,
А, может быть, даже несмело шепнуть
Незатейливый комплимент...
Видеть тысячу предметов в первый и последний раз — что может быть печальнее этого и вместе с тем глубже!
Путешествовать — значит рождаться и умирать каждую секунду.
Я долгое время жил в Петербурге в доме старого типа и фасад дома был украшен лепниной в виде человеческих лиц. И старушка, которая жила на первом этаже, считала, что этого недостаточно и из окна ещё высовывала своё.
Доктор Дрешер потер глаза. Разве только что не было грохота? Где он? Что случилось? Тут он обнаружил, что упал на пол вместе со стулом. Перед ним стоял наполовину пустой бокал грога. До него медленно начало доходить, что произошло. Он вовсе и не был на Марсе, он был дома, и ему приснился сон. Доктор Дрешер с трудом поднялся и по дороге в спальню, покачивая головой, пробормотал:
– Эх, алкоголь, алкоголь…
Cлайд с цитатой