Обычно пешие прогулки меня успокаивают, как медитация, психоанализ, пост и молитва вместе взятые. Видимо, молюсь я ногами, и анализирую тоже ими. И пощусь, и медитирую заодно. А голова у меня просто для красоты.
Я и правда рассмеялся — просто потому, что внезапно обнаружил в себе способность смеяться, как ни в чем не бывало. Дураком был бы, если бы тут же ею не воспользовался. Неизвестно, когда в следующий раз так повезёт.
Когда надежда ослабляет и парализует волю, она — действительно глупое чувство. А когда даёт силы и мобилизует к действиям, становится драгоценностью, отказываться от которой добровольно нет дураков.
Человек имеет право откладывать трудное решение до тех пор, пока оно не примет себя само, и какой-то из вариантов не станет единственным, а все остальные — совершенно неприемлемыми.
Спокойствие — это такое удивительное мистическое состояние, находясь в котором, можно делать немыслимые вещи. Например, молча ждать дальнейшего развития событий. Очень долго! Иногда целую минуту.
Не могу сказать, что это было такое уж захватывающее чтение, но иногда мне нравится просто созерцать черные буквы на белой бумаге: сие незамысловатое зрелище меня успокаивает, как сытный обед в июльский полдень.
Человек, который точно знает, чего хочет, в обстоятельствах, всеми силами препятствующих достижению желаемого, способен на многое.
Может быть, вообще всё на свете легко и просто, только мне об этом ещё не рассказали? И я сижу тут, страдаю как последний дурак, пока очевидное решение уже пляшет на кончиках моих пальцев.
У юной барышни развлечений должно быть хотя бы вдвое больше, чем обязанностей, особенно если она склонна путать одно с другим.
Я вообще плохо разбираюсь в людях. Особенно в тех, которых люблю. В этом смысле я — какой-то дурацкий наивный варвар, твёрдо уверенный, что пока мы живы, целы и даже не разбросаны по разным концами Вселенной, а вполне себе есть друг у друга, всё у нас отлично. И искренне изумляюсь всякий раз, когда вдруг выясняется, что этого может оказаться недостаточно.
Cлайд с цитатой