Если суть жизни составляет информация, передающаяся при помощи генов, то общество и культура — ничто иное, как дополнительная гигантская система для накопления и хранения информации. То есть город — гигантское внешнее устройство для хранения информации.
Зимой он красив особенно. А в марте все зависит от времени суток. Когда меньше всего ожидаешь, вдруг туман ложится... Белая пелена висит над уличными фонарями, покрывая все молочной плёнкой... Волшебно... Он без спроса заползает в дома, укутывает деревья... У собора святого Луиса пропадают купола, а у людей, проходящих мимо — головы, прямо от шеи... Все растворяется... Видишь, как по площади идут безголовые тела и переговариваются: «Привет, милый, как дела? Как мама и остальные?» Жаль, это длится недолго...
Многие люди имеют плохую память только от того, что загружают свою память информацией в неподходящее время, когда утомлены.
Весь город дышал некой напряженной безмятежностью, схожей с улыбкой человека, на которого направлено дуло мушкета.
— Я говорю правду. Моя жизнь висит на волоске, жизнь всего города висит на волоске. Это не тот город, в котором мы росли.
— Это тот же самый город, что и тогда. Мы не знали ничего, потому что были детьми. Мы играли в игры, закапывали фотки. Взрослые скрывали от нас тьму, Мэтт. А теперь взрослые мы.
Я понимаю, почему братья не приезжают сюда. После того, как побудешь полицейским в большом городе, маленькие городки кажутся такими скучными.
It's hard to believe,
That there's nobody out there.
It's hard to believe
That I'm all alone
At least I have her love.
The city she loves me
Lonely as I am
Together we cry.
Когда ветер окончательно разогнал тучи, они пошли к тележке, и скинули полиэтилен, и взяли одеяла и все необходимое для сна. Поднялись на вершину холма и устроились на сухой земле под выступом, а после он сидел, обняв мальчика, стараясь его согреть. Закутавшись в одеяла, смотрели, как надвигается непроницаемая темнота. Силуэт города растворился в ней, будто привидение, и он зажег маленький ночник и поставил его с подветренной стороны. Потом они спустились к дороге, и он взял мальчика за руку, и они пошли на другой склон холма, где дорога добиралась до самого верха, откуда еще можно было разглядеть погружающуюся во мглу местность к югу. Долго стояли в своих одеялах на ветру в надежде увидеть свет костра или лампы. Ничего. Только тусклое пятно света их ночника. Затем вернулись обратно. Костер не разжечь — все отсырело. Пришлось съесть скудный ужин холодным и улечься, пристроив лампу между собой. Он захватил книжку для мальчика, но тот слишком устал.
— А можно, лампа погорит, пока я не усну?
— Конечно можно.
Разглядывать родной (возможно, изрядно опостылевший) город круглыми от удивления глазами путешественника — искусство непростое. Тут всё время следует быть начеку, поскольку не только ежедневные простаивания в автомобильных пробках и еженедельные посещения оптового рынка, но даже такой пустяк, как получение новой расчетной книжки в домоуправлении, может лишить нас правильного настроения на целую неделю (месяц, год?). Или даже навсегда — если не быть начеку, конечно. Но я сохраняю бдительность, оно того стоит: наивная, непрактичная восторженность туриста (незваного, всем чужого гостя) сокровище из числа тех, с коими добровольно не расстаются.
Cлайд с цитатой