По чужим надеждам не ходят в уличной обуви.
Самые глубокие сердечные раны лучше зарастают в одиночестве. Любой друг, любой близкий человек лишь способен наклеить на них кусок лейкопластыря, не более.
По чужим надеждам не ходят в уличной обуви.
Самые глубокие сердечные раны лучше зарастают в одиночестве. Любой друг, любой близкий человек лишь способен наклеить на них кусок лейкопластыря, не более.
Случайностей не бывает. Каждую минуту нам даются ответы, и надо только понять, на какой именно вопрос.
Нельзя сомневаться в том, кого ты любишь и с кем уже связала свою судьбу. Сомнения возможны лишь на стадии выбора, но не тогда, когда выбор сделан. Причём унизительно это не столько для него, сколько для тебя. Если ты перешёл Рубикон и сжёг мосты, переходи в наступление, а не пытайся получить в магазине назад деньги за два коробка отсыревших спичек.
Любая критическая ситуация мгновенно делит коллектив на четыре примерно равные части.
Первая — пытаются спастись бегством. Вторая — впадает в ступор или прикидывает ветошью. Третья — истерик, распускает руки и ищет виноватых ( обычно это всё, за вычетом самого ищущего). И, наконец, четвёртая — пытается предпринять нечто конструктивное.
У самого хорошего и самого плохого в жизни есть одна общая черта. И то и другое рано или поздно кончается.
В холодных небесах
Вишнёвым цветом притворился
Порхающий снежок,
И на один короткий миг
Слегка повеяло весною.
Это только в чёрно-белом кино между «здоровый» и «больной» ничего нету. На деле же существует масса промежуточных состояний. Нормальный – притворяющийся нормальным – безобидный псих – контролируемый истерик – неконтролируемый истерик – придурок без тормозов – обиженный на весь мир псих с искрами гениальности – ну и так далее. Пока до действительно ненормального дойдёшь – язык сломаешь.
Хороший учитель, как известно, — это вдохновенный зануда, не допускающий даже мысли о своём занудстве.
Когда сердце не готово усвоить истину, разум может зудеть сколько угодно. Его не услышат.