Всю жизнь идёт борьба за наши души.
Не дремлет враг, он в бездну тянет нас.
Соблазнами он совесть нашу душит,
Искусно завлекая нас подчас.
Всю жизнь идёт борьба за наши души.
Не дремлет враг, он в бездну тянет нас.
Соблазнами он совесть нашу душит,
Искусно завлекая нас подчас.
Пожалей ты меня, защити.
Я тебя не предам, не убью.
От тебя не могу я уйти,
Я тебя больше жизни люблю!
Я думаю о Вас...
И должен вам сказать об этом...
Слова любви -
ведь я не зря рождён поэтом!
А сам в порыве чувств твержу,
что я тоскую, что в смятенье...
И нужных слов не нахожу,
и знаю: это наважденье...
Убежать от Славы может только крепкая Душа,
Раздавать богатства вправе только истина сама.
Мир земной для жизни новой — в человеке, как причал,
Почему, мой друг бедовый, ты сегодня замолчал?
Ты поверишь в Слово свыше? Жизнь трудна и хороша!
Рай земной? Иного смысла ищет вечная Душа.
Я больше не пишу стихами писем,
Растрачено тщеславие давно,
От мнения людей я независим,
И мнение иметь не всем дано.
На злобу дня цитирую абзацы,
Как будто совершаю ритуал,
Я мог бы словом в сердце вам вонзаться,
Да только чувство жизни растерял.
Мне незачем заманивать Вас в сети
И жечь в душе заветное клеймо,
Милее Вас, наверно, нет на свете,
Но мне любить уже не суждено.
Пока все ждут прихода истины,
Святая ложь звучит всё искренней,
Не прячет взгляд, и травит яд соблазном душу мне.
Только теперь он увидел, кого защищал. Волнение от случившегося, которое он чувствовал, несмотря на все свое самообладание, – а уже одного этого достаточно для возникновения напряжения, превращающего ситуацию в событие, а ее преодоление в глубочайшее удовлетворение, – смешалось с сознанием, что благодаря неожиданному приключению он оказался наедине с прекрасной незнакомкой в тропической ночи, и превратилось в таинственный соблазн и фантастическое опьянение, которые дали ему внутреннюю уверенность, необходимую для продолжения этого приключения и доведения его до той силы выразительности, которую Оле Хансен как-то окрестил «бешеной кровью».
Я о любви писал полночи
В глухой далёкой стороне.
Твои таинственные очи
Дарили свет небесный мне.
И мне казалось, что я дома,
Что как и все сейчас живу,
Не надо вновь с аэродрома
Лететь в промозглую Москву.