Глядя на картины, ты словно попадаешь в сказку. Одна правда и никакой логики.
Художник, который рисует детскую раскраску, на самом деле создает черно-белую скорлупу, из которой рано или поздно вылупится цветное чудо.
Глядя на картины, ты словно попадаешь в сказку. Одна правда и никакой логики.
Художник, который рисует детскую раскраску, на самом деле создает черно-белую скорлупу, из которой рано или поздно вылупится цветное чудо.
— Восемьдесят четыре года...
— Ничего, попытайтесь вспомнить хоть что-нибудь.
— Уже восемьдесят четыре года, а я все еще помню запах свежей краски... Самая лучшая посуда, свежая, накрахмаленная постель... «Титаник» окрестили кораблем мечты — таким он и был.
I Paint A New World.
Colours of magic are brightenin'.
Paint A New World.
Moon sun and stars are risin'.
Для всех пассажиров «Титаник» был воплощением мечты, для меня же — символом рабства, что вез меня в Америку в кандалах. Снаружи я была спокойной благовоспитанной леди, внутри же исходила криком.
Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей.
Они просто сидели ждали. Ждали жизни, ждали смерти, ждали абсолюта, который так и не пришел.
— Ты не подарок. Ты испорченная, избалованная соплячка. Но при этом ты восхитительная, прекрасная, потрясающая девушка, которую я только встречал. Дай мне сказать. Я не идиот. Я знаю, как устроен мир. У меня десять баксов в кармане и я ничего тебе не могу дать, я это понимаю. Но помнишь — прыгнешь ты и я за тобой... Я не уйду, пока не увижу, что у тебя все хорошо. И тогда я уйду.
— Все хорошо. И будет хорошо. Правда.
— Я тебе не верю. Тебя поймали, Роза, и ты погибнешь, если не вырвешься. Не сразу, конечно, ведь ты сильная, но однажды, тот огонек, что меня очаровал, этот огонек погаснет.
— Ты не можешь меня спасти, Джек.
— Нет... Это можешь сделать лишь ты.