Ерунда, навсегда я захлопнула дверь,
Навсегда, холода — мы чужие теперь.
Ерунда, навсегда я захлопнула дверь,
Навсегда, холода — мы чужие теперь.
Её поцелуи застывали на моём теле, словно снежинки на заледеневшем окне. Почему-то становилось холодно. Сейчас я понял. Прощальные поцелуи теряют теплоту. В них остывшая нежность расставания…
В последнюю ночь она смотрела на меня не так, как обычно. Во взгляде отчуждение. Отчуждение наперекор любви. Она понимала, что ей пора, но всячески оттягивала час ухода. Борьба души и разума. Разум победил. Ушла. Сейчас я понял. Во взгляде перед разлукой нет тоски. В нём безмолвный протест. Протест против себя самой. Чувства проигрывают разуму. Чаще всего…
Тихо листопад закружит сад,
И уже не повернуть назад...
Шаг шагнуть в дверной проём и перестать дышать,
И не думать ни о чём, смотреть сквозь снег и ждать.
Как легко — далеко улетела печаль,
Что прошло, то прошло, и тебя меня жаль,
Не помочь в эту ночь — обращайся к врачу,
Извини, не звони, я тебя не хочу.
Так нелегко тебя любить
Вне расстоянья и вне срока,
Как трудно на ветру следить
Сквозь слезы — за звездой далёкой.
О, сколько снегу намело,
Как холод сковывает души!
Так трудно сохранить тепло
Среди вселенской этой стужи...
А ты молчишь — и я молчу,
И рвется ниточка живая.
Так нелегко сберечь свечу,
Её ладонью укрывая...
Скажи, зачем я жду звонка?
Зачем немые облака
Плывут ко мне издалека и тают?
Зачем любовь коснулась нас?
Зачем я плачу в первый раз?
Зачем хочу тебя сейчас?
Не знаю...
I opened up the doors when it was cold outside
Hopin' that you'd find your own way in.
Больше всего ей было жаль непрожитого — их совместного будущего, которое теперь могло не случиться. Жаль тех дней, которые они могли бы пройти вместе. Тех мест, ощущений, радости и грусти, открытий, впечатлений, вкуса еды и вина, книг, фильмов, прикосновений, запахов, восходов и закатов, разных стран, крика цикад и шума морских волн, простых радостей будней и бесчисленных чашек кофе, которые они могли бы сварить друг другу утром.