— Боже, ну почему он такой урод, когда напьётся.
— Нет, он всегда такой, просто ты его обычно не слышишь.
— Боже, ну почему он такой урод, когда напьётся.
— Нет, он всегда такой, просто ты его обычно не слышишь.
— Обожаю такие игры. Мы с друзьями постоянно в них играли.
— Ну в нашем случае это немного другое. Это традиция элитных универов.
— И Принстона!
— У меня один вопрос: Бернадетт говорит обо мне?
— О, ещё как!
— Правда?
— Да, буквально вчера она спросила: «Почему Говард прячется под столом?»
— Это что, я?
— Зависит от того, нравится тебе или нет.
— Ну, это очень красиво.
— Тогда да, это ты.
— А если бы я сказала, что мне не понравилось?
— Ну, это все равно была бы ты, только я чувствовал бы себя идиотом.
— Поверить не могу, Стюарт подкатывает к Пенни.
— Надо срочно учиться рисовать!
— Ви очэнь красивая дэвУшка.
— Чего?!
— Тебе когда-нибудь говорили, какая ты красивая, на безупречном русском?
— Нет.
— Ну так привыкай!
— Это что, я?
— Зависит от того, нравится тебе или нет.
— Ну, это очень красиво.
— Тогда да, это ты.
— А если бы я сказала, что мне не понравилось?
— Ну, это все равно была бы ты, только я чувствовал бы себя идиотом.
— Поверить не могу, Стюарт подкатывает к Пенни.
— Надо срочно учиться рисовать!
— Да ладно, Шелдон. Дай бабам поболтать.
— Бабам?!
— Девчонкам? Цыпочкам? Матко-американцам?
— Но друзья дарят друг другу подарки!
— Я принимаю твое предположение, но отвергаю твое умозаключение.
— Попробуй сказать «это неопциональная социальная конвенция».
— Чего?
— Просто скажи!
— Шелдон, это неопциональная социальная конвенция.
— Ну, вполне логично!
— Мы его получили с инструкцией, знаешь ли.
— Да ладно тебе, Пенни, мы просто ищем собственное звучание.
— Вы нашли его. Это звук кошки, попавшей под газонокосилку.