Послушайте, вот что реально меня беспокоит: мне противно жить в мире, где основное событие — когда Божена Рынска что-то сказала. Мне наплевать на Божену Рынску, мне она глубоко неинтересна. У нас что, нет тем для беседы? Ну когда мы в последний раз говорили о замечательном стихотворении?
Я решил заняться собой — бросил пить и курить, сел на диету, перестал есть тяжелую пищу, и за 2 недели я потерял ровно 14 дней.
Мне сейчас сорок пять. Либо середина здоровой жизни, либо конец не очень здоровой жизни.
Я без труда надевал маску полного идиота — коим я обычно и являюсь, когда попадаю в реальный мир — и полагал, что нет такого закона природы, который гласил бы, что мне нужно сдаться. Я просто продолжал идти своим путём, без малейших колебаний.
Я люблю быть кем угодно, кроме себя самого. Когда кто-нибудь кричит «это же Том Харди!», я всегда оборачиваюсь: «где?».
— Я благодарю вас, сэр. Искренне. Провидению было угодно послать мне столь ученого собеседника.
— Меня никто никогда никуда не может послать! Посылаю я.
Одна из самых ужасных сцен в сериале для меня это поедать сердце жеребца. Я настолько вошла в роль, что меня вырвало прямо в кадре. Сердце было бутафорским, слепленным из нескольких килограммов мармеладных мишек, напоминающего застывший джем со вкусом отбеливателя. Ощущения в тот момент были не намного приятнее от такого конфуза в кадре. Этот ужасный момент и оставили в первом сезоне сериала и она одна из самых жутких для меня.
Cлайд с цитатой