Здесь все свои, чужих здесь нет.
Так было, есть и будет много лет.
Покуда в нас жив рок-н-ролл,
Пусть знает каждый, кто сюда пришёл.
Мы вместе!
Здесь все свои, чужих здесь нет.
Так было, есть и будет много лет.
Покуда в нас жив рок-н-ролл,
Пусть знает каждый, кто сюда пришёл.
Мы вместе!
Рок-н-ролл вечен, потому что он прост, в нем нет ничего лишнего. Его ритм проникает сквозь все преграды. Я читал книгу Элриджа Кливера — он пишет о том, как негры помогли своей музыкой белому человеку обрести себя, осознать свое тело. Их музыка проникла в нас навсегда. Уже в пятнадцать лет для меня ничего, кроме рок-н-ролла, в этой жизни уже не существовало. Сила его в каком-то особенном реализме. Поразительная естественность рока поражает уже при самом первом знакомстве с ним. Одним словом, это истинное искусство.
Километры и года,
Сцены, клубы, города…
Остаются за спиной…
Жизнь идёт – всему есть срок…
Всё проходит, но только рок
В моём сердце навсегда...
Это Летов и Кобейн, это лето и портвейн,
Это первое барэ на гитаре во дворе.
Это Beatles и Вудсток, это Pistols и панк-рок,
Это то, что нас тогда, изменило навсегда!
Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll — это он.
И я решил поставить вопрос: а кто тогда мы?
Конечно, рок-н-ролл уже не повернет мою жизнь вспять. Но такие вещи, как «Tutti Frutti» и «Long Tall Sally» по сей день представляются мне разновидностью авангарда. Сегодня под этим термином разумеют нечто иное. Недавно в Гринвич-виллидж повстречал одного знакомого Йоко, который об одной-единственной ноте рассуждал так, будто сам открыл ее только что. Но никакой авангардист не сумеет доказать мне, что создаваемое им — действительно музыка. Рок-н-ролл — единственный вид музыкального искусства, имеющий сегодня право на существование. И значения своего он не утратит никогда.
Рок-н-ролл не просто радовал Ричи. Слушая эту музыку, он чувствовал, как становится больше, сильнее, как его переполняет жажда жизни. Эта музыка обладала мощью. Мощью, которая по праву принадлежала всем тощим подросткам, толстым подросткам, уродливым подросткам, застенчивым подросткам — короче, неудачникам этого мира. В этой музыке он ощущал безумное напряжение, которое могло убивать и возвеличивать.
Место «Битлз» очень специфично: они создали современный музыкальный язык. Можно создать другие языки, но оказаться на месте «Битлз» уже нельзя.
Удивительная энергетика, обаяние, юмор, магнетизм (теперь это называют харизмой). Работать на сцене по восемь часов каждую ночь, с вечера до утра, было безумно тяжело, но зато у музыкантов появился некоторый профессионализм. Как ни парадоксально, но «Битлз» привезли из Гамбурга так называемый «ливерпульский бит» — акцентированную ритмику.