— Как я выглядела?
— Счастливой. От того, что у тебя есть тайна.
— Как я выглядела?
— Счастливой. От того, что у тебя есть тайна.
Счастье — это дойти до той тонкой грани безумия, когда черта между сознанием и реальным миром уже стёрта, когда просыпаешься и засыпаешь с мыслями о Ней, когда хочется улыбаться и жить, лишь вспомнив улыбку самого родного, самого любимого человека, когда не нужен никто и ничто без Неё, когда за каждый вздох, каждый Её взгляд, каждое мгновение рядом ты готов отдать всё... и перешагнуть через эту грань, навсегда превратившись из Он и Она в Мы, став единым целым... Это и есть Счастье.
Это ностальгия: узнать, что события прошлого, которые не казались счастливыми, на самом деле были счастливыми.
Слушайтесь вашего сердца; оно одно вам скажет правду, — перебил ее Лаврецкий… — Опыт, рассудок — все это прах и суета! Не отнимайте у себя лучшего, единственного счастья на земле.
Что это за рай, где никогда не происходит ровным счетом ничего, заслуживающего внимания? Я искала не счастья, а того, что французы называют «la vrai vie» — полной жизни. С её невыразимой красотой и мгновениями чёрного отчаянья, с её верностью и предательством, с её страхами и ощущением мира и безопасности.
Человеческое время не обращается по кругу, а бежит по прямой вперёд. И в этом причина, по которой человек не может быть счастлив, ибо счастье есть жажда повторения. Да, счастье — жажда повторения.
Можно коллекционировать пасмурные дни, неудачи, полупустые кошельки... и быть несчастным. Можно собирать улыбки, рукопожатия, солнечных зайчиков, красивую музыку, изысканные запахи... и стать счастливым!
Взращивать счастье? Я не слыхивала более нелепой насмешки. И что означает подобный совет? Счастье ведь не картофель, который сажают и удобряют навозом. Оно сияет нам с небес. Оно — как божья роса, которую душа наша неким прекрасным утром вдруг пьет с чудесных трав рая.
Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов.