Вот когда вас посветят в рыцари, тогда и поговорим насчет сердца. А пока вы не сэр и не пэр, для вас у меня сердца нет!
— Благородная Нинет, я вам предлагаю маленький заговор.
— А большой нельзя?
— Маленький, с большими последствиями!
Вот когда вас посветят в рыцари, тогда и поговорим насчет сердца. А пока вы не сэр и не пэр, для вас у меня сердца нет!
— Благородная Нинет, я вам предлагаю маленький заговор.
— А большой нельзя?
— Маленький, с большими последствиями!
— А я? Я вам нравлюсь? Я нравлюсь всем. Рыцарям.
— Видите ли, мне никогда не нравилось то, что нравится всем. Рыцарям.
— Лэмисон, вы сочинили, наконец, балладу про Чёрного рыцаря, который унёс моё сердце?
— К сожалению, нет.
— Как это нет? Почему?
— Потому что мне нечего вносить. Разве у вас есть сердце, прекрасная Нинет?
— Вот когда вас посвятят в рыцари, тогда и поговорим на счёт сердца. А пока вы ни пэр и ни сэр, для вас у меня сердца нет.
— Для того, чтобы стать рыцарем, надо убить хотя бы одного дракона. А я раньше, вместо того чтобы изучать драконографию, сочинял серенады.
— В таком случае, вам не на что надеяться. Дорога к моему сердцу будет открыта для вас только после победы над драконом.
А может быть, к примеру, и то, что прежде всего ему самому нужно было как-то оправдаться перед собой, объяснить себе и другим, почему же все-таки так ничего и не получилось у него в обыденной, указанной человеку самой природой жизни, почему он потом до конца своих дней избегал женщин и почему под старость оказался один как перст. Потому, наверное, не получилось ничего, что между ним и ими, этими женщинами, всегда была холодная, непроницаемая стена их равнодушия, их неверия никому, а он был слишком слаб, слишком ненастойчив, чтобы достучаться в конце концов до того сокровенного, что было спрятано, он знал, в самой глубине их сердец.
Люди всегда пытаются сказать тебе о своих чувствах, — продолжил он. — Одни все говорят в открытую. Другие дают понять своим поведением. Твое дело — прислушиваться и подмечать. сделай мне одолжение, прислушивайся к людям и не пропускай мимо ушей то, что они тебе говорят.
— Реактивное образование.
— Что?
— На первый взгляд мы друг друга не переносим, но мы просто выражаем эмоции, противоположные нашим истинным чувствам. Ты мне нравишься... И я тебя оскорбляю. Ребячество, да. Но я ребёнок.
— Барри! Ты схватил его и не дал убить доктора МакГи. Как по мне, так это победа.
— А я этого не чувствую...
Мы провели наши жизни, играя роль. Передвигаясь по миру, репетируя текст и притворяясь, что мы – часть мира, созданного для человеческих существ, а ведь мы сами, по сути, не люди. Но всегда и везде мы стремимся на самом деле что-то ПОЧУВСТВОВАТЬ!
Я не думаю, что поэзия выражает чувства. Она пробуждает чувства в читателе, а это совсем другое дело. Как кто-то сказал: «Хочешь выразить свои чувства — плачь».