Я застегиваюсь на все молнии внутри самого себя.
— Люди меня достали.
— В чем, по-твоему, причина?
— Слишком много чувствую. Вот в чем причина.
Я застегиваюсь на все молнии внутри самого себя.
— Люди меня достали.
— В чем, по-твоему, причина?
— Слишком много чувствую. Вот в чем причина.
Ей нужно подтверждение моей любви, только это всем друг от друга и нужно, не сама любовь, а подтверждение, что она в наличии, как свежие батарейки в карманном фонарике из аварийного набора в шкафу в коридоре.
Одиночество позволяет мне спокойно думать, читать и копаться в воспоминаниях — заново открывать мое прошлое, узнать наконец, кто я такой. Если все пойдет вкривь и вкось, пусть хотя бы прошлое останется со мной.
С некоторых пор меня мучает жестокое сознание страшного одиночества, в котором я живу и от которого нет, слышишь ты, нет спасения! Что бы мы ни делали, как бы ни метались, каким бы ни был страстным порыв наших сердец, призыв губ и пыл объятий, — мы всегда одиноки.
Два года назад я купил квартиру, в ней, в ванной, две раковины. Я думал, что мне это понравится, но это постоянное напоминание. И это то, чем я сейчас занимаюсь, на самом деле — использую обе раковины. Я чищу зубы над левой, а над правой, в основном, плачу.
Мое одиночество — это неотъемлемая часть моей вселенной, а вовсе не патология, от которой надо во что бы то ни стало избавляться. По крайней мере, я чувствую это именно так.