– Ну, вот и Холл.
– Высади в центре. Приятно было познакомиться.
– Знакомства не было.
– А я тебя уже знаю.
– Да, ну?
– Я выставила ноги, задрала юбку, а ты не взглянул… ни на секунду.
– Ну и что из этого?
– На пальце кольца нет. Сколько тебе? Тридцать? Сорок? Ты педик.
— Люди делают друг другу всякое, тут не помешаешь. Терпеть надо.
— Ой, хватит, тебе семнадцать, ты торчишь в Айдахо, сочувствую. Но про терпение ты мало что знаешь.
— Экспертом заделался, да? Ох, страдалец. Оно и видно. Всё читается в походке, в лице, в глазах. Жена, ребенок погибли, и ты несешь свою беду, как флаг. Знаешь, мне было двенадцать, когда отчим впервые трахнул меня. А я любила его, он был хороший. Все мы терпим, Саймон, и нефиг корчить из всего трагедию!
— Привет! Хочу представиться — Райчел!
— Грейс Канинген.
— Так! Я сюда подъехала сказать вам, что я и Харланд просто друзья! Ничего большего не случится. Обещаю! Слово скаута! Так что можете ехать по своим делам. Не знаю каким именно... И скажите Джун, что всё кончено между им и мной! И если мы вместе — ничего не будет. А всё, что случилось — не исправить.
— Ясно. В таком случае дуй домой и оставь нас в покое.
— Я пыталась быть вежливой... Тогда скажу иначе, чтобы даже ВЫ осознали: если ещё обзовёте и будете кидать в меня чем угодно, подойдёте к Харланду, заговорите, вообще, если появитесь на горизонте, то я отыщу ваших парней и ВСЕХ ЗАТРАХАЮ ДО СМЕРТИ! Уяснили? Всё понятно?
— ...
— Спасибо! Благодарю за внимание! Хороших каникул!
— Я помолюсь за неё...
— Харданд, я просто отсосала тебе, мы даже не гуляем.
— Я жду тебя в машине.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Если у тебя нет ориентиров, ты не веришь никому, а если не веришь, не можешь любить.
Мы с минуту пили и больше ничего. Мы не смотрели друг на друга, а смотрели на стаканы друг друга, как будто это была невидаль какая-то. Как это бывает между людьми, если они знакомы меньше двадцати пяти минут или больше двадцати пяти лет.
Когда человек молод, он может любить и в разлуке — он может любить в письмах, в мыслях, в одном лишь пылком воображении, — быть может, он чувствует, что жизнь ещё впереди, а быть может, и потому, что в таком возрасте страсть в нем гораздо сильнее, нежели потребность сердца, а с годами любовь становится привычкой больного, согревающим компрессом для души, у которой осталось только одно крыло и которая уже не так высоко витает в идеальном мире.
Мы опрокидывали стереотипы, но делали это без агрессии и истеричности. Как в моей поэме «Вопль»: «... Позволяя симпатичным матросам вы*бать себя в жопу и крича от удовольствия...». Но согласно стереотипу это было бы: «... И крича от боли...». Хотя реализм заключается в том, что в таких случаях кричат от удовольствия, а не от боли. И этот реализм, здравый смысл, сочетающийся с юмором, приняли не только геи, но и многие «натуралы».
Cлайд с цитатой