Всё в жизни временно, шатко и неустойчиво, всё проходит неостановимо, и боги, и люди, что было — то уже кончилось, что есть — то не навсегда...
Убиваю время, убивая еще один день в своей жизни.
Всё в жизни временно, шатко и неустойчиво, всё проходит неостановимо, и боги, и люди, что было — то уже кончилось, что есть — то не навсегда...
Кукушка не отмеривает часы
ворон не отмеривает года
Часовщик приобрел украденные часы
и перепродал украденные часы
и не говорит кому и куда.
Вот тогда время для меня и остановилось. Не биологическое, оно-то, конечно, движется независимо от сознания и только в одну сторону, как река, которую невозможно перегородить плотиной и заставить изменить русло. Я имею в виду собственное психологическое время, которое то течет подобно великой реке Волге, то вдруг останавливается, застывает, как скованный льдом ручей, а бывает, что несется, будто горный поток, подбирая по дороге валуны воспоминаний, или даже, словно цунами, сметает все, оставляя позади груды развалин прошлого — самых страшных развалин на свете, потому что разрушенный бомбой город можно восстановить, а сломанная, уничтоженная жизнь не денется уже никуда…
Скажи, после нас ведь останется что-то?
Или всего лишь память и фото.
Школа маяк, что наш путь освещает.
А время, то пламя где каждый сгорает.
Что значит «я» в этом дивном огне?
Кто я и кем приходилось быть мне?
Может живу я не первую жизнь?
Дети сияя гурьбой пронеслись,
Их школа маяк — свет, дающий во тьме.
Кто я и кем приходилось быть мне?
Память и вспышки терзают меня.
Бледный румянец короткого дня.
Время есть школа, где свет не гасим.
Время — то пламя, в котором горим.
В детстве один день иногда представляется целой жизнью. Это уже потом, с возрастом, человеческий век в семь-восемь десятков лет покажется ничтожно, смехотворно малым…
Многие думают, что их время еще не пришло — а время незаметно и безвозвратно уже ушло!