Старение! Здравствуй, моё старение!
Крови медленное струение.
Некогда стройное ног строение
мучает зрение.
Старение! Здравствуй, моё старение!
Крови медленное струение.
Некогда стройное ног строение
мучает зрение.
Я слишком стар, чтобы стареть: стареют только молодые.
Старение! Возраст успеха. Знания
правды. Изнанки её. Изгнания.
Боли. Ни против неё, ни за неё
я ничего не имею. Коли ж
переборщат — возоплю: нелепица
сдерживать чувства. Покамест — терпится.
Ежели что-то во мне и теплится,
это не разум, а кровь всего лишь.
Впрочем, дело, должно быть, в трусости.
В страхе. В технической акта трудности.
Это — влиянье грядущей трупности:
всякий распад начинается с воли,
минимум коей — основа статистики.
Я не употребляю наркотики. Мне это уже не нужно. Я постарел, и если мне теперь нужен приход, нужно просто неожиданно встать со стула.
Девочка — девушка — молодая женщина — молодая женщина — молодая женщина — молодая женщина — бабушка умерла.
Вы знаете, я бы хотел, открыв глаза в возрасте Владимира Владимировича Познера (85), обнаружить, что я не в гробу. Вот это самое большое мое желание. А если все-таки я в гробу — хотелось бы, чтобы я сам, без посторонней помощи из него вышел. Ну, просто очередная примерка. Вот этого я бы очень хотел. А самое главное — я бы хотел себя видеть… да, еще я в принципе хотел бы видеть в этом возрасте! И хоть что-то соображать. Это важно.
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В общем, диагноз — «старость средней тяжести».
Рано стареют женские губы,
Женская шея и женская грудь.
Рано стареют, становятся грубы.
Годы прожитые не зачеркнуть.
— Что вы суетесь? Что вы знаете о старости? Стареть — это скучное занятие.
— Но пока это — единственное средство долго жить.
Мы по уши в трусости и бессилии, от рождения старики,
Сидим в углу, как коты Базилио, напяливши темные очки...