Человек не уверен ни в чем, кроме своей способности потерпеть неудачу. Это самое глубокое из всех наших убеждений, и неверующий — еретик, сектант — вызывает в нас гнев самый праведный. Школьные ненавидит зазнайку-одноклассника, утверждающего, будто может пройти по забору и не упасть. Женщина презирает девицу, уверенную в том, что её красота очарует «принца». Рабочего ничто так не злит, как убежденность хозяина в верховенстве управления. И этот гнев можно приручить и использовать.
Люди всегда норовят подпоить тех, кого почитают за высших над собою, надеясь тем самым устранить дистанцию.
Владельцы кафе гораздо несчастней обычных работяг. Обычный работяга отвечает только перед своим боссом, для владельца кафе же каждый босяк с баксом босс.
Так могу ли вернуться и сразиться со своим прошлым за грунт под фундамент настоящего? Фундамент под обитель поуютнее? Бог свидетель, это стоит возвращения...
Теперь я знаю, что человеку необходимо уметь уживаться с другими людьми... прежде, чем ужиться с самим собой.
Стоп! Не парься. Просто сдвинься на пару дюймов влево или вправо — и будет другая точка зрения. Погляди... Реальность — нечто большее, нежели сумма ее составляющих, да и чертовски святее. А жизнь того же вещества, что наши сны, может и окружена сном, да только не обвязана аккуратно красной лентой с бантиком. И правда прибывает не всегда вовремя, как электричка... Однако ж само время, бывает, работает на правде. И Сцены Прошлого, и Будущего Сцены мешяются в потоке воедино, в морских темно-зеленых хлябях, а Настоящее кругами разбегается по глади. Вот потому и не парься. Ведь сместить нетрудно фокус вперед или назад на пару дюймов. И снова погляди: ...
Может быть... Может быть! Может быть, пустота — не могила сгинувшего, а ларец не дарованного?
Мы тоскуем по близости — и почитаем ее за яд, когда она ниспослана. Мы сызмальства учимся остерегаться близости: «никогда не раскрывайся» — учимся мы... неужто ты хочешь, чтобы чьи-то грязные заскорузлые пальцы теребили сокровенные фибры твоей души? Никогда не бери конфетку у незнакомца. Или даже у друзей. Стащи тайком мешок ирисок, когда никто тебя не видит, но не принимай, никогда не принимай от чужих... неужто ты хочешь быть кому-то обязан? А главное — забудь о заботе, забудь НАВСЕГДА. Ибо забота, симпатия заставят тебя опустить мост своего замка и высунуться из панциря... неужто ты хочешь, чтобы всякий проходимец знал, какое на самом деле мягкое у тебя брюшко?
Можно всю жизнь скрываться во фредистких джунглях, выть на луну и плеваться проклятиями Создателю, но в конце, в самом конце концов, где расставляются все точки над гласными... будь уверен — прояснится как раз достаточно, и ты поймешь, что луна, на которую выл столько блаженных лет — не более чем желтый плафон на потолке, а Создатель — буклет, подброшенный «Обществом Гидеон» в твою тумбочку.
Человек борется не на жизнь, а на смерть со всем, что грозит ему одиночеством, даже с самим собой.
Cлайд с цитатой