Я один,
Никого больше нет,
Скоро рассвет,
И луна заберет все звезды с собой;
Я был так счастлив,
Не имея и трех монет,
Но уж светает.
Мне пора возвращаться домой.
Ты смеешься так звонко над тем, что остался один.
Дождь хлестал по щекам, бил ветер стёкла витрин,
А я слышал, как внутри тебя бился хрусталь.
Ты знаешь,
Мне так надоели вокзалы...
Хотя в глубине понимаю,
Что лучше пусть будут вокзалы,
Чем город, в котором тебя слишком мало.
Я, кажется, вновь повторяюсь.
Темнеет; терплю, вспоминаю
О том, как мне было с тобою мечтать.
Ты знаешь,
Я все еще так удивляюсь
Тому, как все в жизни циклично...
И я почему-то пишу тебе письма,
Но все равно не отправляю.
И дождь мне опять намекает
О чем-то ненужном и личном.
Считаю минуты, пытаюсь уснуть.
И всё в этом мире так странно.
С каждым днем тебе всё холодней;
Ушедший взглядом в себя,
Ты прячешься от людей,
А память твоя — на сердце якорь.
Но только не вздумай плакать...
Ты знаешь,
Мне так тебя здесь не хватает.
Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,
Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.
Держусь и опять спотыкаюсь.
Уж лучше домой, на трамвае,
На наших с тобою любимых местах.
Ты знаешь,
Погоду здесь не угадаешь,
От этого все как-то мельком -
Прогулки и мысли, стихи на коленках.
Прости, но я очень скучаю.
Все носится перед глазами.
Я должен, я буду, я знаю.
Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.
— Я как космонавт, смотрю на все оттуда.
— Даа, а какая на верху погода?
— Кислорода не хватает.
— Ну да, есть такое.
– По моему, мир вообще не такой, каким мы привыкли его представлять, – продолжал между тем Боб. – Мы думаем, что это один целостный мир, а на самом деле их много, тысячи и тысячи, столько же, сколько людей, потому что ведь каждый видит его на свой лад; каждый живет в своем собственном мире. Иногда эти миры пересекаются, чаще на мгновение, изредка на всю жизнь, но обычно мы всегда одни, каждый заперт в своем собственном мире, каждый постепенно умирает в одиночку.
– Глупость какая то, – возмутилась Зои.
Но ее по прежнему завораживала его искренность.
Да, я свершившийся факт,
И не надо меня констатировать.
Я научилась с листа
Молиться и медитировать.
Я научилась с листа
Плакать, смеяться и пить до дна,
Только опять пуста.
Выжила, только опять одна.
И, чтобы мне стало еще лучше, наступила вторая самая одинокая ночь в году — канун Рождества. Ночь, которая приносит хорошо знакомые «праздничные» чувства: безнадежности, тоски и отчаяния. Не самое лучшее время для одинокого полета. Вот почему пары ни за что и никогда не должны расставаться между Днем Благодарения и вторым января. Должен быть хоть кто-то, кто поможет пережить Рождество.
Фрейд и его последователи неустанно напоминают нам об одной истине: каждого из нас раздирают и тащат в разные стороны два противоположных желания — мы хотим смешаться с миром и исчезнуть и одновременно хотим удалиться в цитадель нашей самостоятельности и уникальности. Оба эти желания, если они чрезмерны, порождают несчастье. Нас пугает наше собственное ничтожество, и многие наши дела скрывают за собой прозрачную попытку отогнать от себя этот страх.
Я искал тебя.
Заглядывал во все магазины,
Прилавки хранили твой запах теплого смеха и сухого вина.
Cлайд с цитатой