Но нет воды, все высохло до дна.
Изглодан хлеб, изжевана любовь,
взамен нее невидимые прутья
и в клетке дрессированная сучка
на пару с рукоблудом павианом,
а что пожрал — тебя же пожирает,
и в жертве обретаешь палача.
Растоптанные дни, газетный мусор
угар ночей, раскупоренных наспех
и галстук поутру скользит удавкой:
«Не злобься, клоп, ползи, встречай зарю…»
Пустынен мир, и нет конца пустыне
и рай закрыт, и ни души в аду.
все расстояния сильнее нас. в пару раз.
от твоих фраз, мне останется только порваться.
на сотни мелких частей, чтобы быть везде.
следить за каждым твоим действием, что бы ты ни сделала.
все расстояния сильнее нас. в пару раз.
ты на зеленый не сменишь привычный уже красный.
слова не важны. все действия тоже.
как ты смогла забить? это наверно, не сложно.
сделать вид, что в тебе ничего кроме фантика.
а в сердце лед и мороз, холоднее, чем в арктике.
Кстати, внутри без тебя будет мучительно пусто,
Но у меня сердце большое, яркое,
Оно просто немного потускнет...
У меня была любовь, мне хотелось творить, меня охватывало почти божественное вдохновение. Алкоголь — как протез всего этого. Он ничего не заменяет, даже не создает иллюзии замены, но место все-таки он занимает, заполняет собой ужасную сосущую пустоту.
Любовь — это всегда вопрос жизни и смерти. И когда она уходит, то кажется, что наступил конец света и дальше будет только пустота.
Однажды ангелов спросили: «На что похож рай?», а они ответили: «Каждое сердце, где есть любовь, является раем!»... Затем ангелов спросили: «Что такое ад?», они ответили: «Сердце без любви, вот истинный ад!»
– Шурик, ты помнишь, что «Фауст» – это в каком-то смысле наш первоисточник? – спросила Катька. – Вместо удовлетворения на склоне лет Фауст чувствует лишь душевную пустоту и боль от тщеты содеянного. Этим, Шурик, все сказано о так называемой любви. Слышать этого слова не могу, надо законом запретить его произносить.
Cлайд с цитатой