И помни — ты красива, как бог, и обязательно найдутся люди... обязательно найдется человек, который увидит это и оценит по достоинству. Людей будет великое множество, а человек — только один, но больше и не надо, ведь так?
Люди не любят, когда их ставят в неловкое положение. И заставляют прикладывать усилия к чему-то для них неважному. Люди от этого звереют. А вранье, даже самое гнусное, снова делает их людьми.
— Мне бы хотелось тебя развеселить...
— Тогда раздевайся.
— Как это — «раздевайся»?
— Обыкновенно. До трусов. И я сразу развеселюсь.
Она ни разу не видела развода мостов, не пробовала фондю, не летала на самолете и думает, что «Мохито» — это всего лишь небритые подмышки.
Печенью трески тебя не корми, дай только представить, что ты Деми Мур. А ты — ни хера не Деми Мур, в том-то, нах, и печаль.
Печенью трески тебя не корми, дай только представить, что ты Деми Мур. А ты — ни хера не Деми Мур, в том-то, нах, и печаль.
Как будто эта паточная дрянь заговаривала зубы и хотела казаться лучше, чем есть на самом деле. Как будто она хотела прикинуться дорогущим шампанским или вином. Как будто она ехала в переполненной замызганной маршрутке (в подстреленном пальтишке, в колечке из меди, с журналом о красивой и богатой жизни в зубах) — и пыталась уверить всех, что маршрутка — лишь недоразумение. Чудовищное стечение обстоятельств, а на самом деле вот же она, вот! — трясет отретушированными сиськами и откляченным задом на обложке.
Судьба потому и зовется судьбой, что перекроить ее кавалерийским наскоком не в силах никто. Все повороты оговорены заранее. Все маршруты сверены, все пиктограммы (вплоть до пиктограммы биотуалета) нанесены на карту. Все предрешено.
Cлайд с цитатой