Михаил Успенский. Невинная девушка с мешком золота

Про разбойников написано, пишется и будет ещё написано так много, что аж противно. Простой, честный, тихий человек никому не интересен. Как он там пашет землю, выращивает пшеницу и репу, торгует, рискуя разориться, столярничает, плотничает, ловит рыбу, отливает колокола, шьёт одежду, охотится, грибы собирает — никому нет дела. Зато про того, кто силой забирает себе все плоды скучного повседневного труда, и песни слагают, и баллады, и былины, и эпосы. Ну и книжки, конечно, сочиняют. Слушатель или читатель всегда мнит поставить себя на место разбойника, а не жертвы. Ему от этого вроде бы становится легче. Вроде бы на какое-то мгновение в жизни устанавливается справедливость.

0.00

Другие цитаты по теме

Он Алексей, но... Николаич

Он Николаич, но не Лев,

Он граф, но, честь и стыд презрев,

На псарне стал Подлай Подлаич.

Геббельс говорил, а книги жгли, Хрущев говорил, а книги жгли, Сталин говорил, а книги жгли, Брежнев говорил, а Черных был отправлен в психушку, Лец и Зощенко были запрещены, и Ю. Домбровский был убит. Страницы с упоминанием генерал-лейтенанта Смушкевича и Мейерхольда были либо вырваны, либо подлежали заклеиванию. М. А. Булгаков: «в печку его... переписку с этим, с Каутским».

Справедливость карает зло, надежда хочет его исправить, а любовь не замечает.

Про библиотеку слышали? Там полно штук под названием книги. Если читать их время от времени — можно найти ответы.

Мир прекрасно обошёлся бы без литературы; ещё лучше он обошёлся бы без человека.

— Чак, если ты собираешься издавать книги и дальше, мы не станем возражать.

— Ух ты! Правда?

— Нет. Мы вооружены и очень опасны.

(— Чувак, если ты собираешься издавать фанфики и дальше, мы не станем возражать.

— Ух ты! Правда?

— Нет. Мы вооружены и везде тебя найдем.)

В советских литературных журналах были правила: полная бездарность нерентабельна, талант настораживает, гениальность вызывает ужас. Наиболее ходкая валюта — умеренные литературные способности.

— Самое худшее наказание — сидеть в библиотеке.

— Да, это даже хуже, чем читать в тюрьме.

На отечественных книжных лотках такой набор печатных кирпичей сеет разумное, доброе, вечное, как будто не Красная Армия в 45-м году взяла Берлин, а вермахт в 41-м Москву.