— Как твои волосы пахнут...
— Наверно шампунем.
— Нет... они пахнут волосами! Рыжими.
— Как твои волосы пахнут...
— Наверно шампунем.
— Нет... они пахнут волосами! Рыжими.
Люди могут закрыть глаза и не видеть величия, ужаса, красоты, и заткнуть уши, и не слышать людей или слов. Но они не могут не поддаться аромату. Ибо аромат — это брат дыхания. С ароматом он войдет в людей, и они не смогут от него защититься, если захотят жить. А аромат проникает в самую глубину, прямо в сердце, и там выносит категорическое суждение о симпатии и презрении, об отвращении и влечении, о любви и ненависти. Кто владеет запахом, тот владеет сердцами людей.
... дружба, как и искусство, дана человеку для наслаждения, а не для того, чтобы пользоваться ею в корыстных видах.
— Он чемпион.
— Во дворе из-за него жуткая вонь.
— Это не Каштан, это Бруклин.
— Да? Сейчас я вижу, как чемпион откладывает огромную кучу Бруклина.
Я уже думала о тебе в третьем лице, в моих мыслях ты стал для меня «он», думая о тебе я уже не обращалась к тебе непосредственно, а будто говорила о тебе с кем-то другим, с кем-то, кто стал мне ближе, чем ты и этот «кто-то» — был мой разум. Так я стала тебе чужой.
— Вы осознаете, что ваша жена — тролль?
— Простите?
— По крайней мере, так она выглядит для нас. Эти бородавки, нос...
— И запах...
— Запах, что?
— Не говоря уже о клыках во рту.
— Что?
— Не сказал бы, что это клыки, скорее бивни.
— Да, скорее бивни. Конечно, это не существенно, просто подумал заострить на этом факте ваше внимание, вдруг вы не заметили.
Алкашей распознать легко: от них разит мочой и застарелым потом. Психов тоже легко распознать: зловоние исходит от их спутанных, искаженных мыслей.
Никогда в горах я не ощущал ароматы с такой остротой. Может быть, мое обоняние обострено? Или эти запахи сильнее воспринимаются, потому что высокогорный мир не имеет собственных запахов?