Послушай, сладкая! Ты здесь, чтобы разливать выпивку и радовать глаз. А свой ротик лучше прикрой.
Чем больше всё меняется, тем больше всё остаётся прежним.
Послушай, сладкая! Ты здесь, чтобы разливать выпивку и радовать глаз. А свой ротик лучше прикрой.
Не будешь мне подчиняться — я найду тех, кто будет. А теперь встань в строй, солдат.
Я не могу бегать от самого себя. Я должен признать правду, принять ответственность. Только так я смогу вспомнить. Только так смогу вернуть свою жизнь.
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
— Постой, я тебя очень прошу, ты же итальянец, а мой отец тоже был итальянцем. Ну помоги мне, может я еще успею, если вылечу сейчас. Мой муж смертельно болен.
— Не прикасайтесь ко мне. Вдруг его болезнь заразна.
На одном ленинградском заводе произошел такой случай. Старый рабочий написал директору письмо. Взял лист наждачной бумаги и на оборотной стороне вывел:
«Когда мне наконец предоставят отдельное жильё?»
Удивленный директор вызвал рабочего: «Что это за фокус с наждаком?»
Рабочий ответил: «Обыкновенный лист ты бы использовал в сортире. А так ещё подумаешь малость…»
И рабочему, представьте себе, дали комнату. А директор впоследствии не расставался с этим письмом. В Смольном его демонстрировал на партийной конференции…
Бедные бунтовали иногда и только против плохой власти, богатые — всегда и против любой.