... люди потеряли уважение к смерти. И это произошло из-за двух мировых войн.
Еще со времен санатория она знала, что иногда бывает тяжелее смотреть на вещи покойного, чем на него самого.
... люди потеряли уважение к смерти. И это произошло из-за двух мировых войн.
Еще со времен санатория она знала, что иногда бывает тяжелее смотреть на вещи покойного, чем на него самого.
Странно, думаю я, сколько убитых видели мы во время войны — всем известно, что два миллиона пали без смысла и пользы, — так почему же мы так взволнованы одной смертью, а о тех двух миллионах забыли? Но, видно, всегда так бывает...
Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?!
— А хоть что-нибудь имеет значение?
— Да, имеет, — [...]. — То, что мы уже не мертвецы, — сказал он. — И то что мы еще не мертвецы.
Вас проклинают эти люди
За то, что забираете родных.
Тела, как будто бы на блюде,
Лежат в земле, в слезах одних.
Вас любят бесконечно люди
И молятся о счастие родных,
Но голос этот вмиг услышан будет,
Средь миллиона посторонних и чужих.
Вы слушаете, небеса,
Молчите, оставляя нам уроки,
Нам оставляя тех людей глаза,
Которых истекли все жизненные сроки.
Кому в войне не хватит воли, тому победы не видать.
Коль торговать, не всё равно ли,
свинцом иль сыром торговать?
И кто спешит от шума боя укрыться, не жалея сил,
тот в царстве вечного покоя пускай поймет куда спешил..
Кто хочет удержать – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать.
— Два года воюю, а ножом убивать человека ни разу не пробовал...
— На то она и война, чтобы всё попробовать...
Странно. Иногда умирает сотня людей, и ничего не ощущаешь, а иногда — один, с которым в общем-то не многое тебя связывает, а кажется, будто это тысяча.