От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.
Я не стесняюсь своего города, я в нём прожил всю жизнь, в нём же, скорее всего, умру…
От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.
Я не стесняюсь своего города, я в нём прожил всю жизнь, в нём же, скорее всего, умру…
Мне нравятся древние камни. Улицы, прочерченные шпагами конкистадоров; церкви, вросшие в землю, просевшие крыши — всё это напоминает мне, что я молод.
Я люблю ночь. Это мое время… В это время город словно пустеет. Ни машин, ни людей. Ни мельтешни прохожих… Тишина и покой. Я надеваю наушники, слегка сдвинув их так, чтобы слышать звуки извне, нахожу подходящую музыку и отправляюсь в путешествие…
Я живу в городе, где за каждым облаком подобно солнечному сиянию скрывается членовредительство.
В моем городе каждый час возникает желание убить кого-то
Или я кого-то, или меня кто-то...
Проблема в нас самих. Мы думаем, что не заслуживаем лучшего... Может быть, нам лучше прожить жизнь, не ожидая, что за поворотом нас ждем что-то хорошее. Может, тогда бы у нас и было все хорошо, если бы мы ожидали худшего.
Потом начались луга, зеленые луга, распростершиеся под солнцем, словно готовая отдаться женщина. Сочная трава бурно разрослась до самой обочины дороги, здесь улитки пускались в свое медленное бегство от поднимающегося солнца. Как капельки масла в сливочном пироге, желтели цветы, росшие кустиками. Некоторые из них он помнил еще со школьной поры. Он громко называл их по именам, кивал им, словно после тяжелой болезни вернулся к родным: голубая перечная мята, стройная пастушья сумка, толстый, добродушный одуванчик.