— Оптимус, я всегда хотел лишь одного — чтобы наша раса выжила. Ты должен понять, почему мне пришлось тебя предать.
— Ты предал не меня. Ты предал себя самого.
— Нам пора заключить перемирие. Я хочу одного — снова встать во главе. И потом... Кем бы ты без меня был, Прайм?
— Вот сейчас и выясним.
В любой войне битвы сменяются затишьями. Может наступить день, когда мы утратим веру, день, когда наши союзники пойдут против нас. Но день, когда мы бросим эту планету и живущих на ней людей, не наступит никогда.
Когда-то мы были миролюбивой расой разумных механических существ. Но потом началась война между автоботами, сражавшимися за свободу, и десептиконами, мечтавшими о тирании. Мы уступали противнику числом и умением, и наше поражение казалось неминуемым. Но в последние дни войны, одному из кораблей автоботов удалось вырваться из пекла битвы. Он нёс тайный груз, который должен был изменить судьбы нашей планеты. Отчаянная миссия — наша последняя надежда. Но эта надежда исчезла...
Было чувство, будто прочная стена, которая много лет защищала его спину, внезапно рухнула и за ней открылась пропасть. Почти всю жизнь Мистина был Ингвару опорой, но и сам опирался на него. Чувство взаимной верности было важнее, чем их пожизненное соперничество, неизбежное между сильными, гордыми, честолюбивыми мужчинами. Мысль о том, что Ингвару больше нельзя доверять, что Ингвар предал его, поразила… пустотой. Земля ушла из-под ног. Он больше не был уверен ни в чем.
И понял я теперь, на перепутье:
Нет в человеке человечьей сути.
На свете нет добра, нет состраданья,
Искать друзей — напрасное старанье.
Тот, кто считался равным, добрым, близким,
Коварным оказался, злым и низким.
Чем боле я кого-нибудь любил,
Тем больше боли он мне приносил.
Если я предам его [побратима], попытаюсь отнять хотя бы эту йотунову Деревлянь, не говоря уж о Киеве, меня проклянут боги и предки! Какой удачи вы ждете на пути предательства?
Cлайд с цитатой