Если сердце чего-то сильно желает, это передаётся потомкам с кровью.
Ей хотелось, чтобы я жил рядом, обзавёлся детьми как можно раньше, думал только об их благополучии – род живёт, но чего он стоит?
Если сердце чего-то сильно желает, это передаётся потомкам с кровью.
Ей хотелось, чтобы я жил рядом, обзавёлся детьми как можно раньше, думал только об их благополучии – род живёт, но чего он стоит?
Я каждый день начинаю с молитвы, чтобы он смог убежать ото всех, кто хочет сбить его с цели; чтобы не дрожал и не прятался в нору, где есть диван и телевизор, а из кухни пахнет куриным супом.
Он прятался от них в библиотеке, где, согнувшись над Киплингом и Конан-Дойлем, стал диким сердцем. А в этой жизни опасно любить большой мир сильнее, чем свой маленький домик.
Он может проснуться в любую минуту. Вулканы, как люди, спят подолгу, потом вдруг просыпаются и всё вокруг себя меняют.
Здесь знают, что море синего цвета, только потому, что об этом рассказали бродяги, которые, как волки добычу, выслеживают чудеса на планете.
Магдалена Руа позвонила в наш аукционный дом на следующий после похорон день. Тогда её голос показался мне голосом расколотой горем дочери. Но теперь я поняла, что Магдалена Руа раскололась намного раньше. Она, бледная, измученная дневным светом, полулежала в кресле. Иногда дёргала рукой, чесала лицо, облизывала сухие губы. «Некоторым деньги даются в наказание», – вспомнила я фразу из книги её отца.
... ей нестерпимо хочется живого чувства, волнения, которое обдало бы ее словно жарким и сильным ветром. И совсем не хочется весь свой век плестись, как заведенной, по одной и той же колее; хочется перемен, полноты жизни, любви. Да, любви, и мужа, и детей.
— А Сильмарилл в конце концов попал к Эарендилу. А потом... Ох, хозяин, а я ведь об этом раньше не думал! Ведь у нас с собой есть частичка того же самого света, ну, в этой стеклянной звездочке, которую вам дала Владычица! Значит, если разобраться, мы из той же самой истории и она продолжается! Неужели все великие истории – бесконечные?
– Да, Сэм, такие истории не кончаются, – ответил Фродо. – А вот герои приходят и уходят, когда закончат свое дело. Рано или поздно кончится и наша история.
– И тогда мы сможем отдохнуть и выспаться, – сказал Сэм и мрачно рассмеялся. – Что до меня, то мне больше ничего и не надо. Отдохнуть, выспаться, а потом встать и покопаться в саду. Боюсь, это с самого начала было моим единственным заветным желанием. Не про моего брата всякие важные и великие дела! Но все-таки интересно, попадем мы в песню или нет? Мы уже там, внутри, в легенде, это ясно, но вот какой она будет потом? Может, ее будут рассказывать по вечерам у камина, а может, много-много лет спустя запишут в толстую, большую книгу с красными и черными буквами?
Желаю тебе из тысячи звезд одну, самую яркую.
Желаю тебе из тысячи слез одну, самую сладкую.
Желаю тебе из тысячи встреч одну, самую счастливую.
Желаю тебе из тысячи ночей одну, самую длинную.