Мирза Шафи Вазех

С толпою приближенных,

Со свитой стражей конных

На вороных конях,

Объезд краев исконных

Свершал великий шах.

«Будь славен, шах великий»,

Кругом кричал народ,

И лезли все вперед,

Чтоб пасть перед владыкой,

Один дервиш убогий

На всех не походил.

Сидел он у дороги,

Безмолвие хранил.

И самый именитый

Придворный блюдолиз

Вдруг, отделясь от свиты,

Над стариком навис:

«Коль ты, молчальник кроткий, Безмолвствовать привык,

Так выдерут из глотки

Ненужный твой язык!»

И шах — правитель строгий —

Остановил коня: «Ты почему, убогий,

Не падаешь мне в ноги,

Приветствуя меня!»

Дервиш ответил внятно:

«Мой шах, ты знаешь сам —

Случалось попадать нам

Под власть к твоим врагам.

И вся толпа, бывало,

Нимало не скорбя,

Твоих врагов встречала

Не хуже, чем тебя.

Тебя я не в гордыне

Молчанием встречал,

Безмолвствовавший ныне,

Я и тогда молчал.

Любовь не расцветает

Там, где таится страх,

Она не на устах,

А в сердце обитает.

И если только силой

Ты в силах управлять,

Казни меня, не милуй,

Ты властен убивать!»

Но шах, смягчившись, прежде,

Чем кликнуть палача,

Дал нищему одежды

Со своего плеча.

Придворных озадачил,

Когда он не льстеца, —

Молчальника назначил

Советником дворца.

С тех пор судил и правил

Добром великий шах.

Народ владыку славил,

Но славил не за страх.

Шах до скончанья века

Благословлял тот час,

Когда он Человека

Себе на счастье спас.

И думал шах в смущеньи:

«Ни раб, ни аксакал,

Сей нищий уваженье

Мне под ноги постлал».

И понял шах великий,

Что мерят лишь рабы

Достоинства владыки

Покорностью толпы.

0.00

Другие цитаты по теме

Я люблю тебя, но я отказывался признать свою любовь из страха потерять ее. Я защищал себя. Я никогда не снимал доспехов полностью, боясь, что меня ранят.

Страх — это энергия, которая сжимает, закрывает, втягивает, убегает, прячет, накапливает, наносит ущерб.

Любовь — это энергия, которая расширяет, раскрывает, посылает вовне, отпускает, дает откровение, делится, исцеляет.

Страх укутывает ваши тела в одежды, любовь позволяет вам оставаться нагими.

Страх замыкается и заканчивается на том, что у вас есть, любовь — позволяет отдать все, что у вас есть.

Страх гребет под себя, любовь — касается с нежностью.

Страх сковывает, любовь — отпускает.

Страх рождает боль, любовь — облегчение.

Страх атакует, любовь — преображает.

Грех, любовь, страх — просто звуки, которыми люди, никогда не грешившие, не любившие, не страшившиеся, обозначают то, чего они никогда не знали и не смогут узнать, пока не забудут слова.

... он никогда не знал твердо, нравится ли ему Х или нет. Он нуждался в любви Х, но сам не был способен любить. Он никогда не говорил с Х искренне, никогда не сообщал ему больше пятидесяти процентов правды. С другой стороны, он не мог позволить Х иметь те же слабости: Уолтеру обязательно начинало казаться, что рано или поздно его придадут. Он боялся Х, боялся панически.

«Я сделаю все» — что именно? Я могу вам сказать, что делает любовь столь пугающей? Ты не владеешь ею, — она владеет тобой.

А каково пойдет служба, когда все подчиненные будут наверно знать, что начальники их не любят и презирают их? Вот настоящая причина, что на многих судах ничего не выходит и что некоторые молодые начальники одним только страхом хотят действовать. Страх подчас хорошее дело, да согласитесь, что не натуральная вещь — несколько лет работать напропалую ради страха. Необходимо поощрение сочувствием; нужна любовь к своему делу-с, тогда с нашим лихим народом можно такие дела делать, что просто чудо.