Прежде чем повелевать, научись повиноваться.
Не приказывай тем, кто тебя не слушает.
Прежде чем повелевать, научись повиноваться.
Вильгельм слишком хорошо усвоил главную заповедь правителя: подданные будут повиноваться, только если ты приказываешь то, что они и так бы охотно сделали.
Феномен в том, что хотя люди ходили в 1990-х на митинги, сформировали свое мнение сначала о Горбачеве, потом о Ельцине и Путине, наблюдали создание и распад партий и партиек, написали много разных слов о качестве Думы, правительства и проблемах общества, и снова походив на митинги в последний год, никто из них — из нас — так и не пожил в условиях сменяемости и выборности власти. А стало быть, и не понимает сколь-либо глубоко, что такое политика.
О каком идеалистическом, храбром, избранном народе идет речь? Это чушь собачья! Народ, которым повелевают и он корится; которого унижают, а он воспринимает это как само собой разумеющееся; который видит реальную жизнь, перебивается за чертой бедности и продолжает с этим мириться… Власть убеждает людей, что они должны существовать именно так. Власть всеми способами навязывает людям свои вымышленные идеалы, а те верят, что это цель всей их жизни. Еще никто открыто не засомневался. А тех, кто решился заговорить о проблемах, выступить против, народ позволяет отъединять, защищаясь от другого, разумного мнения. Этот народ наблюдает за убийствами тех, кто храбрее и отчаяние многих других. И я уже не знаю, хочу ли я, так как раньше, помочь всем вырваться из цепких лап правительства. И хотят ли они освободиться...
Какова жизнь в государстве, где справедливость можно добиваться только через общественный резонанс, а у СК и у эксперта могут быть «пьяные мальчики в глазах»? Почему за справедливостью надо обращаться к журналистской власти в лице Пиманова, Гордона? И почему П. Астахов не сказал, какое именно обвинение предъявлено эксперту Клейменову — халатность или уже что-то серьезнее? А никого не волнует, что Клейменов действенно не раскаивался — грубо вел себя на передачах, отвечая на вопросы отца погибшего мальчика: «идите в суд, есть экспертиза, суд разберется»?
―... я могу пронизать пространство и уйти в прошлое.
― Уйти в прошлое?
― В прошлое.
― Такие опыты, уважаемый Александр Сергеевич, нужно делать с разрешения только соответствующих органов!
― Александр Сергеевич, куда стенка девалась?
― В чём дело? Что такое? Здесь сейчас стенка была!
― Товарищ Тимофеев, за стенку ответите по закону. Видал, какую машину изобрели?
На скамьях бывшие торговцы бакалеей
О дипломатии ведут серьезный спор
И переводят все на золото, жалея,
Что их советам власть не вняла до сих пор.
Время все превращает в прах. Самые великие завоеватели и сказочно богатые владыки теперь беднее последнего нищего. Власть, – пьяный земной мед, – упорхнула от них, как вспугнутая колибри. Яркие перышки, великолепный хвост… и спустя мгновение только едва заметно покачивается ветка, на которой сидела птичка.
Марксистами называют себя все те, кто на самом деле рвется к власти, выдавая эту истинную страсть за стремление к всеобщей справедливости. И пламенные революционеры, снедаемые жаждой насилия, и левацкие книжники-либералы, одержимые утопией равенства, — все они так или иначе приходят к мечте о диктатуре. Они одержимы, а значит, нетерпимы и готовы принести в жертву своим идеям абсолютно все.