Пожилая дама.
У ворот храма.
Стоит с протянутой рукой. Её жизнь драма.
Незаживающая рана.
В сердце,
Ведь она пережила тех,
Кто называл её мама.
Пожилая дама.
У ворот храма.
Стоит с протянутой рукой. Её жизнь драма.
Незаживающая рана.
В сердце,
Ведь она пережила тех,
Кто называл её мама.
Желаю тебе счастья и на лице улыбку,
Желаю встретить свою вторую половинку.
Хочу, чтоб ты была счастлива, пусть и не со мной.
Любовь ломает нас, но мы же сильные с тобой.
Земля наверно раскололась, как ты говорила
И мы уже не вместе — в душе моей могила
От пролитых слёз внутри меня один вопрос:
Заживёт ли рана до конца -
Ты больше не моя...
Кто-то не волен зажечь свет,
Кто-то не в силах сказать «нет»,
Радугою стелется судьба-змея,
Пожирает хвост, а в глазах лёд,
А в груди страх, а в душе тоска,
Больно ей, больно, да иначе нельзя,
Да только...
Вей, бей, проруха-судьба,
Разбуди слов рябиновый слог,
Постучи в дверь, пораскинь снег
По лесам вех, да по полям рек.
Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро, то и дело, глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханьи
Люди ходим мы рядом с людьми,
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы, перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путём,
Мы не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идём.
... и, покинув людей, я ушёл в тишину,
Как мечта одинок, я мечтами живу,
Позабыв обаянья бесцельных надежд,
Я смотрю на мерцанья сочувственных звёзд.
Есть великое счастье — познав, утаить;
Одному любоваться на грёзы свои;
Безответно твердить откровений слова
И в пустыне следить, как восходит звезда.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. . Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А в том, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярёв не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть.