Люди от природы настолько склонны подчиняться, что с них мало законов, управляющих ими в их слабости, им недостачно повелителей, данных судьбой, — им подавай еще и моду, которая предписывает человеку даже фасон башмаков.
У них есть маленькие правила, и прецеденты, и процедуры, и легальные лазейки, чтобы обойти законы. Все эти выдуманные слова и книги, вся эта чепуха, которая важнее жизни человека.
... прокуратура и адвокатура – это как два ножа, которые беспрерывно точатся друг о друга. Чем изощреннее адвокаты, тем изощреннее – со временем – становятся прокуроры. Это их работа. И мы понимаем это. И ценим. Точно так же и я наступаю на хвост сыску, не давая им расслабиться и указывая на ошибки, – и они ненавидят меня за это.
Пусть люди совершают любые ошибки себе во вред, лишь бы им избегнуть худшей напасти — подчинения чужой воле.
А закон к смертникам беспощаден: малейшее нарушение — и смертная казнь. На месте. Иначе нельзя, такое уж время, когда милосердие оборачивается жестокостью и только в жестокости заключено истинное милосердие. Закон беспощаден, но мудр.
Вальсы, твисты, ламбады... Мода меняется. Но мое сердце бьется только в ритме диско!
Соблюдение целомудрия вменяется в закон женщинам, меж тем в мужчинах они превыше всего ценят развращённость. Не забавно ли?
... К примеру, знаешь такой закон, согласно которому мы в других людях больше всего ненавидим именно те недостатки, которые присущи нам самим? Казалось бы, если какая-то черта есть у нас и мы с ней миримся, то должны мириться и тогда, когда замечаем у других, ведь мы уже придумали целую систему оправданий и аргументов в пользу того, что это, дескать, не страшно и вполне приемлемо. Ан нет, у нас-то есть — и нормально, а у других — не моги. Вот ведь парадокс!
Cлайд с цитатой