Серж Сантьяго

Раньше от обостренного обоняния Яна ощущались одни лишь плюсы. Но сейчас, в данный конкретный момент, он мечтал только об одном — заработать внезапный насморк. Потому как запах даже на подходе к Ленивым Пенёчкам стоял еще тот. Смесь человеческого и животного дерьма, пота, подгоревшей пищи и чего-то еще, кислого и мерзкого. Яну даже пришлось остановиться, чтобы попытаться абстрагироваться от этого амбре.

— Ян, ты чего? — с беспокойством спросила его Тана. — Тебе худо?

— Нет, — ответил за него брат. — Ему дышать тяжело. Воняет тут у вас, очаровашка, жуть как воняет.

— И ничего не воняет! — Тут же насупилась она. К слову, пока они шли, Тана уже дважды успела поцапаться с Йоргом. Похоже, они друг другу не понравились.

— Нормально все, — с трудом выдавил из себя Ян и закашлялся. Глаза у него слезились. — Я сейчас… приду в себя. Ух!..

— Моя броня! Вот ведь..! Кажется, я наступил в чьи-то испражнения... — с отвращением произнес Йорг. — Брат, я хочу в цивилизацию!!!

— Цивезация у нас на заднем дворе. А тут не надо, тут только для живности... Мы ведь были в лесу. Почему ты не сходил поцивезацкаться в кусты? — не на шутку удивилась Тана. — Там еще листья были, удобнее же, а здеся и подтираться-то нечем.

0.00

Другие цитаты по теме

— К слову, о женихах, — осторожно начал он. — Тана… Ты в меня влюбилась? Извини за прямоту, но мне нужно знать. — Не то чтобы ему был неприятен такой расклад, но ведь она может потребовать взаимности. А этого, несмотря на всю свою симпатию, Ян дать ей не мог.

— Да ты!.. Ты… дурак! Я отплатить тебе хотела за спасение своей жизни! Идиот!

— Для этого не обязательно выходить за меня замуж, — устало произнес Ян. — И попадать следом за мной в тюрьму — тоже. Я не понимаю... Зачем тебе это понадобилось? Я же не говорил, что мне нужна какая-то плата или благодарность за твое спасение. Тем более… ты сама знаешь, чем все обернулось.

— Иди и сам перекусывай, ты только жрать горазд. Ответственности в тебе — нуль. О том, что с нами будет, ты даже не думаешь.

— Конечно, думаю, дорогой братец. И пред моим внутренним взором стоят страшные картины — как мы сейчас вывалимся прямо в центре какой-нибудь звезды и поджаримся. Вернее, даже не поджаримся, а распадемся на атомы. И еда наша в холодильной камере тоже на них распадется. Знаешь, я предпочту, чтобы мы распадались с ней вместе.

— Он очень хороший! Стихи пишет: «Ты меня очаровала в тишине у сеновала…».

— Ой, зря ты его очаровала. Разочаруй, пока не поздно. Одна морока с этими смертными: сначала приворожи, потом окрути, а там глазом моргнуть не успеешь, как он помер. И опять все сначала! Только приворотное зелье зря переводить…

— А не желаешь ли ты, Мальчиш, к нам, в буржуинство, записаться?

— В буржуинство?

— Будешь лопать, Плохиш, всё, что захочешь! Халву — пачками, варенье — банками, шоколад — плитками, печенье — коробками.

— Стойте, я сейчас! Я только штаны подтяну...

Вообразите себе самую невообразимую опасность!

— Доктор, до чего же Вы интеллигентная женщина!

— Да, в первом поколении.

То-то я смотрю глаза у вас какие-то потерянные, как у Билла Гейтса на горбушке.

— Продадим на ярмарке пшено, сало — куплю себе бусы!

— А мне?

— Лапти.

— Эх...

— Рэд, ты воруешь рождественские украшения Боба?

— Это считается воровством только если... я всё это заберу себе! А я всё это барахло выброшу!

— О Боже! Я вышла замуж за Гринча! Я миссис Гринч!

— Ну, пока ты не миссис Трепло, всё будет нормально.