Преуменьшающий беду,
Чью тяжесть сам он понимает,
По чуть схватившемуся льду —
Бегущего напоминает.
Скользит, подыскивая слово,
Чтоб не сказать — ни «нет», ни «да»,
А там, внизу, течет сурово
Истории
тяжелая
вода...
70 лет я был врагом своим, испачкан кровью,
Репрессирован, крылья свободы сломаны.
Молчу, втихую плачу, потом прощаю,
Я безволен, как раб. Я силён, как Бог!
И кто посмеет посягнуть на жизнь мою — того не станет,
Я и есть тот великий русский народ!
Впрочем, вся история всего-навсего сговор. Главное, чтобы всех обмануть. Они и сговорились, что именно эту, а не другую ложь будут преподавать в школе.
Где лгут и себе и друг другу,
и память не служит уму,
история ходит по кругу
из крови — по грязи — во тьму.
С исторической прозой и вовсе забавно. Чем она отличается от альтернативной истории, никто даже объяснить не берётся. Исторические документы лгали, лгут и будут лгать, поскольку составляются людьми, и какой из них ни положи в основу повествования, всё равно в итоге получится фантазия на темы прошлого.
— Я говорил с Эндером и его сестрой Валентиной. Она историк.
— Что это значит?
— Она изучает разные книги, чтобы поближе познакомиться с историей человечества, а потом пишет истории о том, что ей удалось отыскать, и передаёт остальным людям.
— Но если истории уже кем-то изложены, зачем она переписывает их?
— Потому что их не так поняли. Она помогает людям лучше понять их.
— Раз уж жившие в те времена не сумели разобраться, как она, пришедшая через века после случившегося, может что-то понять?
— Я и сам задал ей тот же вопрос, а Валентина сказала, что она не всегда толкует их буквально. Прежние писатели руководствовались тем, что было важно для их эпохи, а она представляет прошлое так, как оно должно выглядеть в глазах людей её эпохи.
— Значит, история не остается прежней?
— Нет.
— Но каждый раз они принимают её за правдивое освещение событий?
— Валентина что-то такое объясняла насчет того, что некоторые истории могут быть истинными, а другие — правдивыми. Я, правда, ничего не понял.
— Почему они сразу не запоминают истории во всех подробностях? Тогда бы им не пришлось постоянно лгать друг другу.
— История человечества, — перебил дискурсмонгер, — это история массовых дезинформаций. И не потому, что люди глупые и их легко обмануть. Люди умны и проницательны. Но они с удовольствием поверят в самую гнусную ложь, если в результате им устроят хорошую жизнь. Это называется «общественный договор». Промывать мозги никому не надо — они у цивилизованного человека всегда чистые, как театральный унитаз.
Помнишь, как отец спрашивал, кто разбил машину? или кто испачкал ковёр и покрасил собаку в розовый? нужна ещё одна история. лу, я хочу, чтобы ты соврала. только в этот раз сделай это не ради меня, а ради себя. пожалуйста.
— Мировая... история. Ого! Здесь ваш отец! Его величество, пожизненный президент, Поченко. Итак, Карл, начинать тебе.
— Зимой 1991 года президент Поченко возглавил операцию «Буря в пустыне», которая привела к великой, для Словеции, победе.
— Чего?! Ну-ка, дай взглянуть! Минутку... Н-да, дела...
Это что-то вроде одного уравнения с двумя неизвестными. Очень может быть, что буквально каждое слово в исторических книжках — даже те, которые принимаешь как самоочевидные, — чистый вымысел.
Cлайд с цитатой