— Умный ты человек, Тевль, хоть и еврей.
— Ваше благородие, кому-то надо быть евреем. Уж лучше я, чем Вы...
— Умный ты человек, Тевль, хоть и еврей.
— Ваше благородие, кому-то надо быть евреем. Уж лучше я, чем Вы...
— Дело тут сурьезное...
— Что это опять?
— Обстановка сейчас очень обострилась. Сейчас быстро разберемся: кто такой, откуда идет, а главное — к кому...
— Идёт ко мне.
— Зачем?
— Учить моих девочек, этим, как его?... Французскими!
— Зачем?
— Ну Вы уж совсем, Ваше Благородие! У меня девчонки — три, на выданье. Ну придёт в дом посвататься богатейший человек, как его? Ротшильд! На каком языке мы ему скажем: «да»?
— В Лондоне болтают, будто ты ходишь по ночным улицам Бирмингема голым, разбрасываешь деньги и говоришь с мертвецами. А еще, что ты обнаглел настолько, что считаешь возможным вызывать евреев в домик сельской местности, где ты живешь, и указывать им какие цены ставить.
— Ну ты же пришел.
— А может, я просто проходил мимо?
— Мистер Мосли ждет предложений касательно тех, на кого можно положиться в Лондоне.
— На мой взгляд, самый талантливый организатор на юге это Алфи Соломонс.
— Он мертв. И он еврей. Согласно воззрениям нашего босса, то что он мертв менее важно, чем то, что он еврей.
— Очень хорошо Вы сейчас сказали, батюшка, складно. Прошу простить меня, но, поди, Вы сами не верите в простоту своих слов. Батюшка, батюшка… Да разве человек сам решает, кто он? Разве нет у него отца, деда? Разве ему в детстве не сказали, кто он?
— Ну, и кто ты?
— Русский человек еврейского происхождения иудейской веры... Вот она, моя троица! Я ни от чего не отрекусь! Ни от земли своей родной, ни от веры предков! Зачем? Вы сказали: у нас Бог один! Это верно, батюшка! Бог один, но дороги к нему разные... разные.
Fanboy Оксаны внемли,
я здесь иврит преподать.
Фраза «когда мне это будет выгодно»
переводится как «тогда, когда я не смогу про*бать».