Государства гибнут, потому что не умеют отличить хороших людей от дурных.
Какая странность: полное затмение, будто бесконечно долго падаешь в темном колодце и чувствуешь вблизи могильную сырость каменных стен, но знаешь, уверен, что удариться о них невозможно, и дна нет, и это безболезненное, безопасное падение будет вечно, и дух захватывает, жутко и радостно.
Захотелось плакать, просто, по-детски, свернувшись калачиком, неразумно всхлипывать, причитать, скулить, пусть без надежды, что кто-то приласкает теплой ладонью.
«Завтра» — какое ехидное понятие, переполненное пустотой! Как много надежд рождает оно для рода людского, ничем в результате не одаривая.
Человеческие жизни нельзя измерять сотнями или тысячами. Власть должна научиться отвечать за каждого бессмысленного погибшего, а народ должен научиться спрашивать у правительства за каждого погибшего.
Если бы было две жизни, можно было бы одну посвятить напрасным сожалениям и скорби. Но она одна.
Лучшие времена — это те времена, которые могут наступить, но почему-то никогда не наступают.
Во все времена и во всех государствах, в особенности если эти государства раздирает религиозная вражда, находятся фанатики, которые ничего так не желают, как стать мучениками.
Как может выжить государство, построенное, как идеальная военная машина?
— На войне, — не подумав, брякнула я.
— На непрерывной войне, — кивнул скарон. — Между собой или с каким-нибудь внешним врагом — не имеет значения. Для нашего народа важна сама война, как факт. Скароны живут этим. Им нравится это. Они не видят иной жизни, кроме как стать воином и умереть во славу своего Клана. Это почетно. Это — важно. Это — большая честь… но не для нас, понимаешь?
Cлайд с цитатой