Я могу чувствовать, что ты мне брат, даже если между нами нет кровного родства.
Если ты становишься жертвой других, ты избегаешь участи сделаться собственной жертвой. Это в твоей власти. Это зависит только от тебя.
Я могу чувствовать, что ты мне брат, даже если между нами нет кровного родства.
Если ты становишься жертвой других, ты избегаешь участи сделаться собственной жертвой. Это в твоей власти. Это зависит только от тебя.
Мы способны меняться. Если человек осознает, что вёл себя скверно, он становится лучше. Мы свободны, Карим, свободны!
Какое чувство не несёт в себе самом своей противоположности, как ткань изнанку? Какая любовь свободна от ненависти? Ласкающая рука через минуту схватится за кинжал. Какая исключительная страсть не знает ярости? Не способны ли мы убить в восторге соития, через которое передаётся жизнь? Наши чувства не переменчивы, но двойственны, чёрные или белые, в зависимости от угла зрения, натянутые между противоречиями, колышущиеся, переливающиеся, способные как на плохое, так и на хорошее.
Когда мы становимся теми, кем должны стать? В юности или позже? В отрочестве, каковы бы ни были наши умственные способности и темперамент, мы в значительной мере зависим от образования, окружения, семьи; став взрослыми, мы творим себя в соответствии со сделанным выбором.
Погрузившись в цинизм, ты уже не сможешь от него избавиться, у тебя не остаётся никаких идеалов, тебе плевать на всё, кроме боли.
И ведь не поверишь, что эта болотная гадина способна испытывать искренние чувства; но, верно, на коровьем дерьме тоже растут цветы.
Сила воли.
Не будь её, все мы поддавались бы приступам жестокости. Кто, внезапно охваченный гневом, страхом, бешенством, не желал, хотя бы одно мгновение, ударить, а может, даже убить другого?