Battlefield 4

Другие цитаты по теме

— Почему вы всё ещё здесь?

— Если коротко, мэм, то мы оказались в тылу противника.

— Если бы мы вернулись на наш корабль...

— Если бы, да кабы, да во рту росли грибы!

— Наша «Валькирия», наверно, уже в Красном море.

— Охренеть! Вы что, за борт свалились? Где мой кофе?

— Мэм, нам непременно нужно найти транспорт на запад.

— Три дня назад на наш аэродром припёрлись русские. Другие наземные части вот-вот будут здесь. Пути снабжения нам перезали, и их в 12 раз больше, чем нас. Поэтому, к сожалению, я помочь ничем не смогу... Положи, а не то разнесёшь всё вокруг!

— Насколько русские сильны в воздухе?

— Недосягаемы. Берег под плотиной прикрывают зенитки. Защищены они отлично.

— Зенитные комплексы под плотиной? А мы и все наши части здесь — на высоте. Как и аэродром.

— Из гражданских кто-то остался?

— Всех эвакуировали, сержант.

— Гражданских нет...

— Так точно. Город пуст. Что вы предлагаете?

— Я ничего не предлагаю, майор. Немного разочарован, что вы не можете нам помочь, но мы будем рады перевезти вашу взрывчатку в определённое место, если у вас ещё осталось.

— Перевезти можно, только верните машину обратно. Рабочие рации тоже есть, если хотите поддерживать связь. Друг с другом — не со мной. Ничего не хочу знать, пока ваша безумная затея не удастся. Будет вам тогда транспорт на запад.

— Спасибо, майор.

— «Крепость», это «Могильщик-3». Мы на позиции, готовы взрывать всё на хрен. Доложите обстановку. Приём.

— Нам кранты, так что взрывайте всё к чертям.

— Ханна, жми на кнопку. Ханна?!

— Чёрт возьми! Что-то не так. Красный — соединения нет.

— А ну отдай. Чёрт, опять надо вниз лезть.

— Что ж, спуститься надо только одному из нас. Рекер, у тебя ещё остались заряды Си-4? Хорошо, дай мне.

— Я не дам рисковать тебе жизнью, Ханна. Я ведь «Ирландец», помнишь? Везунчик. Ну же, Рекер, дай сюда!

— Рекер, я каждый день рискую жизнью за свою страну. Дай мне заряд.

— Своей стране ты нужна живой, Ханна. Никуда ты не пойдёшь — и точка. Давай, Рекер!

— Чёрт возьми, «Могильщик»! Взрывайте этот корабль, сейчас же!

— Пока мы спорим, на борту корабля гибнут люди! Дай мне заряд, Рекер!

— Ханна, это мой корабль, чёрт возьми! Давай, приятель! Пан или пропал!

— Принимай решение, Рекер.

— Давай, Рекер. Тебе решать!

— Включи свет, Пак.

— Чёрт! Сиденье не двигается. Ты застрял, сержант.

— Ирландец, паниковать в такой ситуации — это самое худшее.

— Не надо так говорить, ты меня до усрачки пугаешь. Пак, помоги сдвинуть сиденье.

— Мы всё ещё тонем!

— Мы вытащим тебя отсюда, Данн! Слышишь?

— Каким образом? Дверь заклинило.

— Не так всё должно было произойти, Ирландец. Рекер, возьми мой пистолет... Он теперь твой.

— Ты чего, ***ь, задумал, Данн?!

— Если волк хочет выжить, он должен отгрызть себе лапу. Стреляй в окно, или погибнут все.

— Не делай этого! Рекер, не вздумай!

— Давай, Рекер! Стреляй! Это приказ!

— Ты несёшь херню, брат! Слышишь?

— Спасайтесь! Выбирайтесь отсюда!

— Лучше поздно, чем никогда, отряд. Надо его отсюда вытаскивать.

— Тише. Вы были без сознания несколько дней. Вам даже разговаривать нельзя.

— Мой голос — моё оружие. Когда я молчу, я — ничто... Это за мной? Люди Чана?

— Возьмите это. Мы должны вытащить вас отсюда.

— Я сложил оружие, капитан. Мои братья меня не убьют.

— Может быть, я не совсем ясно выразился? Ваши братья считают вас мёртвым. Вы такая же цель, как и мы. Вас приказано найти и уничтожить.

— Значит, они должны увидеть меня. Узнать, что я жив. Они забудут о своём задании и сложат оружие.

— То есть, впустим их и посмотрим, что будет?

— Да.

— Это была шутка? Ирландец, Рекер — прикрывайте дверь.

— Я серьёзно! Если мы будем драться — всё кончено. Я сам открою дверь.

— Я не пущу вас. Послушайте меня: они убьют вас, как только ворвутся сюда. Вы живы благодаря этой двери.

— С такой травмой ему вообще нельзя подниматься. Эти разговоры — последствия сотрясения.

— В этой комнате я невидим, то есть уже мёртв. Мы все мертвы. Если я не могу показать своё лицо и обратиться к своим братьям без страха, то я проиграл. Я не знаю, где я... Откройте дверь, сержант.

— Осторожнее на поворотах!

— Эй, Пак! Что произошло в Сингапуре? Как ты выбрался живым?

— Эти суки хотели меня оттрахать, но я свалил нахер. Больше не спрашивайте.

— Просто интересно, с чего это ты материться начал.

— А ты попробуй проползти тыщу метров по канализации с дырой в животе.

— Да уж, ближе к аду вряд ли будет, парень.

Да, вот он, дуб...

«Весна, и любовь, и счастье! И как не надоест вам всё один и тот же глупый, бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Не верю вашим надеждам и обманам».

— Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь,  — наша жизнь кончена! Надо доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

Печально, но факт: чем меньше у нас денег, тем чаще мы хватаемся за бумажник.

После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.

Жизнь – это мука, мука, которую осознаешь. И все наши маленькие уловки – это только дозы морфия, чтобы не кричать.

Мы привязались друг к другу, мы нужны друг другу – два случайных одиночества.